PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • Illiberalism and Public Opinion Junctures in Russia’s War on Ukraine

    View
  • Policy Exchange Discussion & Memos: Guaranteeing Ukraine’s Long-Run Security (June 9)

    View
  • Ukraine’s Best Chance for Peace

    View
  • We want the war to end. But should calls for negotiating with Putin be taken seriously?

    View
  • Policy Briefs | BEAR Network-PONARS Eurasia Conference

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Преимущества и недостатки негосударственных вооруженных формирований в обеспечении безопасности: Пример Восточной Украины

  • October 13, 2015
  • Kimberly Marten

Негосударственные (или неформальные) вооруженные формирования играют ключевую роль для обеих сторон конфликта на востоке Украины. Они увеличивают военный потенциал сторон и в некоторых случаях предоставляют возможность правдоподобно снимать с себя ответственность за случаи жестокости. Однако, те правительства, которые поддерживают неформальные вооруженные формирования, сталкиваются с проблемой взаимоотношений между принципалом и агентом, в соответствии с которой у вооруженных формирований есть свои интересы и цели, не всегда совпадающие с интересами и целями соответствующих государств, будь то России или Украины. По крайней мере для Киева одним из способов смягчения остроты этой проблемы является поддержание хороших отношений с теми олигархами, которые представляют собой дружественный по отношению к государству канал коммуникации с неформальными вооруженными формированиями. Если Киев преждевременно прервет связи с этими олигархами, то он оставит себя без важного механизма мониторинга и контроля.

Проблема взаимоотношений между принципалом и агентом

Во всем мире те государства, которые поддерживают неформальные вооруженные формирования, сталкиваются с тем, что в социальных науках называется «проблемой принципала-агента». «Агент» (в данном случае вооруженные формирования) имеет свои интересы и цели, которые не во всем совпадают с интересами и целями «принципала» (в данном случае государства); кроме того, «агенту» часто не хватает сил для выполнения миссии настолько хорошо, насколько ее мог бы выполнить «принципал», если бы он мог позволить себе или был в состоянии сделать эту работу сам. «Принципал» не может осуществлять адекватный мониторинг деятельности «агента», ибо «агент» всегда лучше чем «принципал» информирован о происходящем на местах; зачастую у «агента» также есть основания не делиться всей информацией с «принципалом». Способность государства контролировать неформальные вооруженные формирования ограничена, поскольку такие формирования фактически не подчиняются его формальной иерархии командования. Все это означает, что порой «агент» преподносит «принципалу» неожиданности и разочаровывает его.

К примеру, большинство западных экспертов разделяет мнение о том, что поддерживаемый Россией лидер ополченцев Игорь Гиркин (также известный как Игорь Стрелков) вероятно несет ответственность за сбитый в июле 2014 года над расположенной в Восточной Украине территорией Донбасса малазийский пассажирский самолет рейса MH-174; принимая во внимание, что он сначала опубликовал в своем профайле в соцсети, а затем удалил сообщение о том, что его силы сбили украинский военный самолет. В результате смерть сотен европейцев (включая 193 гражданина Нидерландов) в более значительной нежели ожидалось степени сплотила Европу по вопросу относительно режима санкций против Москвы. «Агент» (в данном случае Гиркин) действовавший от имени «принципала» (Москвы, как основного покровителя мятежников) сделал такой выбор, который «принципал» никогда бы не поддержал. Что касается другой стороны конфликта, многие подозревают лидеров вооруженных формирований украинского «Правого сектора» в неонацистских ультранационалистических симпатиях, которые украинское государство (по крайней мере, в своем нынешнем состоянии) не разделяет. Командиры «Правого сектора» отказались подчиняться Национальной гвардии Украины; вместо этого некоторые из его подразделений приняли участие в жестком вооруженном противостоянии с украинской полицией и в митингах в Киеве за отставку украинского правительства. 

Несмотря на упомянутые проблемы взаимоотношений между принципалом и агентом, во всем мире с давних времен государства в разных целях сотрудничали с неформальными вооруженными формированиями как на своей территории, так и в соседних странах. В различных случаях, от Афганистана и Ирак до Палестинской Автономии и Ливии, Соединенные Штаты и их союзники часто поддерживали подобного рода вооруженные формирования, поскольку считали это выгодным в плане безопасности. В случае с Украиной США открыто заявили, что не станут работать с «Правым сектором» или с другими вооруженными формированиями, имеющими в своих рядах тех, кто демонстрировал поддержку ультранационалистических и расистских идей (например, с батальоном «Азов»). Однако американские военные тренировали другие неформальные вооруженные формирования, согласившиеся выступать под эгидой создаваемой Национальной гвардии. Судя по всему, эти вооруженные формирования в основном финансируются частными донорами; и вероятность того, что по-настоящему централизованная командная структура могла бы подчинить их Киеву представляется низкой, учитывая что структура этих подразделений (а, следовательно, их организационная культура и лояльность) остаются неизменными.

Каковы выгоды и издержки сотрудничества с неформальными вооруженными формированиями с точки зрения безопасности? Каким образом можно умерить издержки в условиях, когда достоинства представляются столь значительными?

Недостатки неформальных вооруженных формирований

Проблема неформальных вооруженных формирований во всем мире (особенно в таких известных высоким уровнем коррупции государствах как Украина и Россия,) состоит в том, что их лидеры часто имеют смешанные мотивы. Хотя они и считают себя патриотичными сторонниками соответствующих государств, набор в формирования зачастую осуществляется с помощью местных сетей личного патроната. К примеру, в состав проукраинских неформальных вооруженных формирований входят батальоны «Айдар» и «Днепр-1», в основном комплектуемые за счет местных жителей (дополняемые небольшим числом иностранных бойцов) и открыто финансируемые днепропетровским миллиардером и олигархом Игорем Коломойским (как сообщается, также помогавшим финансировать батальоны «Азов» и «Донбасс»). Хотя эти батальоны официально перешли в подчинение украинского государства в середине 2014 года, Коломойский использовал группу вооруженных людей в военном обмундировании в противостоянии с киевскими властями по поводу контроля над государственной нефтетранспортной компанией «Укртранснафта» в марте 2015 года. Президент Порошенко в ходе своей антикоррупционной кампании сменил бывшего руководителем «Укртранснафта» компаньона Коломойского Александра Лазорко, что означало удар по интересам Коломойского.

Во всем мире для неформальных вооруженных формирований не является чем-то необычным участие в контрабанде, незаконной транспортировке оружия и наркотиков, торговле людьми, незаконном подключении к нефтепроводам и в других формах нелегальной активности, приносящих им частную выгоду в ущерб государству. Ввиду того что подобные формирования часто действуют в слабых государствах или в недостаточно контролируемых правительствами районах (таких как охваченные конфликтами пограничные регионы), их активность, подрывающую власть государства, трудно отслеживать силами официальной полиции или пограничников, не говоря уже о том, чтобы ее контролировать. В тех ситуациях, когда на протяжении многих лет государства опираются на неформальные вооруженные формирования в малоконтролируемых регионах, может укрепляться власть отдельных лидеров боевиков, которых становится практически невозможно низложить: попытка сместить такого лидера сама по себе способна спровоцировать новый вооруженный конфликт.

Число тех случаев, в которых неформальные вооруженные формирования бросают вызов государственной власти, практически бесконечно. Вместе с тем, явственные примеры основанного на смешанных мотивах поведения и властвования полевых командиров надежно зафиксированы в случаях Северного Альянса и афганской местной полиции в Афганистане; Палестинской администрации; между участниками схем городского крышевания в Багдаде и племенными неформальными вооруженными формированиями в провинции Анбар (как во время правления Саддама Хусейн, так и во время последовавшей американской военной интервенции в Ирак); в случаях Аджарии и небольшого региона Верхнее Кодори в Грузии во времена президентства Эдуарда Шеварднадзе, а также правления Рамзана Кадырова в российской Чечне.

Недавним примером может служить вооруженное столкновение между украинским «Правым сектором» и полицией в западноукраинском городе Мукачево, которое, согласно некоторым сообщениям, произошло из-за борьбы за контроль над маршрутами контрабанды сигарет.

Помимо участия в напрямую противоречащей законам государства криминальной деятельности, неформальные вооруженные формирования часто злоупотребляют властью и чинят произвол в отношении местного населения. Как отмечает в своем великолепном исследовании гражданских войн Статис Каливас, избирательное насилие в отношении гражданского населения может являться эффективным инструментом достижения покорности местного населения. Джейсон Лайалл и его соавторы, на примерах как Чечни, так и в Афганистана показывают, что в тех случаях когда этничность осуществляющих насилие групп и их жертв совпадает, перспектива перехода гражданского населения на другую сторону конфликта маловероятна. Следовательно, издержки жестокости в такого рода случаях представляются незначительными. Однако, если мы рассмотрим более долгосрочную перспективу, многочисленные исследования показывают, что подавление гражданских прав становятся важной причиной как гражданской войны, так и экстремизма с терроризмом. Это означает, что доминирование на какой-либо территории фактически неподотчетных государству неформальных вооруженных формирований может создать большую проблему для стабильности и безопасности государства в долгосрочной перспективе, даже если в текущий момент насилие показывает свою эффективность для контроля над инакомыслием.

Более того, по определению не существует легальной процедуры определения географических рамок действия распоряжений тех или иных неформальных вооруженных формирований или порядка передачи власти от одного полевого командира к другому. От Мексики до Ливии распри в неформальных вооруженных формированиях в последние годы привели к огромному уровню насилия и нестабильности. Эта участь не миновала и Украину, как это было, например, в случае недавнего кровопролитного соперничества между руководителями казачьих и неказачьих формирований в Луганске.

Сильные стороны неформальных вооруженных формирований

Почему же государства сотрудничают с неформальными вооруженными формированиями, учитывая все связанные с ними проблемы?

Наиболее очевидная причина этого состоит в том, что вооруженные формирования служат усилению военной мощи слабых, недофинансируемых армий. Система управления украинской армией, например, воспринимается даже многими украинцами как разъеденная коррупцией, некомпетентностью и российскими шпионами.[1] В результате, государство терпимо относится к действующим в районе Мариуполя (на востоке Украины) не только «Правому сектору», но даже состоящим из исламистов вооруженным формированиям из Чечни; поскольку сотрудничество с ними считается необходимым для выживания украинского государства.

Государствами с более дееспособными вооруженными силами (такими как Россия) неформальные вооруженные формирования долгое время использовались для удержания территории и обеспечения возможности правдоподобно снимать с себя ответственность за случаи жестокости в трудноконтролируемых пограничных регионах. Наиболее яркий пример – решение президента Владимира Путина по продвижению и сохранению Кадырова в качестве лидера Чечни – шаг, который позволил эффективно завершить Вторую чеченскую войну. Россия, однако, едва ли уникальна в подобном выборе.

Более того, взаимодействие с неформальными вооруженными формированиями является чем-то вроде меры выстраивания доверия для контроля над насилием в конфликтных пограничных регионах. Хотя этого пока не наблюдалось на востоке Украины, существует два других примера, которые Киев и Москва могут держать в уме, продвигая свои позиции на переговорах (оба подробно описаны в моей книге «Полевые командиры», изданной в 2012 году).

Первый пример – Федерально управляемые племенные территории в Пакистане в 1970-х гг. Подкупая местных пуштунских маликов (вождей) и их неформальные вооруженные формирования, пакистанское правительство противостояло движению по созданию независимого государства «Пуштунистан», чьих сторонников подстрекал соседний Афганистан (весьма вероятно, при поддержке Индии). Хотя многие и сокрушаются по поводу того, что эти выплаты способствовали коррупции и политическим репрессиям в зоне племен, такое урегулирование предотвратило кровопролитную войну и кризис с беженцами, подобные тому, что сопровождали отделение бывшей пакистанской провинции Бангладеш в 1971 году (сторонники движения в поддержку Пуштунистана считают независимость Бангладеш вдохновляющим примером).

Вторым примером является регион Верхнее Кодори, захваченный поддерживаемой Россией Абхазией в войне 2008 года, а до того имевшее статус неоспариваемой части Грузии. Военный лидер Кодори Эмзар Квициани, участвовавший в контрабанде, был для Тбилиси бельмом в глазу. Однако в течение какого-то времени его правление терпел и финансово поддерживал грузинский президент Э.Шеварднадзе; возглавляемое Квициани ополчение «Монадире» служило в качестве сил прикрытия, обеспечивавших соблюдение соглашения о прекращении огня 1994 года, заключенного между Грузией и Абхазией при посредничестве Москвы вслед за страшной гражданской войной в Абхазии. Такая политика использования сил прикрытия служила интересам обеих сторон, поскольку Кодорское ущелье часто воспринималось как стрела, указывающая с территории Грузии прямо на абхазскую столицу Сухуми. Как Грузия, так и Абхазия знали, что Квициани и его «Монадире» стояли на пути территориального расширения любой из сторон. Решение сменившего Шеварднадзе Михаила Саакашвили сместить Квициани и превратить Верхнее Кодори в витрину прозападного развития Грузии вероятно стало одной из причин, спровоцировавших войну 2008 года.   

Работа с неформальными вооруженными формированиями: уроки прошлого

Допустим, что российское и украинское государства продолжат работать с неформальными вооруженными формированиями на востоке Украины и примем во внимание, что такие вооруженные формирования могут иногда служить важным геополитическим целям. В таком случае, что могут рассказать нам примеры из прошлого о способах справляться с опасностями проблемы «принципала-агента»?

Возможно самым важным уроком служат упомянутые выше примеры из Грузии. Хотя Саакашвили, возможно, совершил ошибку, убрав силы прикрытия «Монадире» из Верхнего Кодори, он все же успешно сместил как Квициани, так и еще одного поддерживавшегося Россией военного лидера Аслана Абашидзе в расположенной на границе с Турцией грузинской провинции Аджария, с которым ранее сотрудничал Шеварднадзе. Тем самым Саакашвили продемонстрировал, что эти «агенты» в действительности не смогли избежать контроля со стороны «принципала», а в Аджарии он положил конец долгое время действовавшему там контрабандистскому режиму Абашидзе.

Ключом к успеху Саакашвили стал его доступ ко впечатляющим данным о личных связях и финансовых делах обоих лидеров, что позволило ему отделить руководителей вооруженных формирований от сообщества их сторонников и перетянуть таких сторонников на сторону грузинского государства. Это сработало не потому что грузинское государство было сильным (хотя наследство советской эпохи в виде личных папок сотрудников КГБ, возможно, и помогло), но в силу того, что у самого Саакашвили были свои личные связи, которыми он смог воспользоваться.

В Аджарии именно друг Саакашвили и его университетский одногруппник Леван Варшаломидзе стал тем, кто открыл ему дверь: отец Варшаломидзе ранее был высокопоставленным чиновником в администрации Абашидзе, а его семья была среди кланов, пользовавшихся расположением Абашидзе. Когда Саакашвили сместил Абашидзе с поста главы Аджарии, он назначил Варшаломидзе на его место, обеспечив тем самым плавную передачу власти. Ирония судьбы состоит в том, что в нынешней Украине Саакашвили стал губернатором Одесской области, приехав в туда качестве чужака; возможно, он не извлек урока из своего собственного предшествовавшего опыта.

Связь с Верхним Кодори обеспечивал Ираклий Аласания – дружественный Саакашвили политик из Тбилиси. Аласания пользовался доверием в Верхнем Кодори. Его отец, сотрудник грузинских спецслужб, был убит в гражданской войне в Абхазии, а сам он, (когда Квициани отсутствовал) часто навещал Кодори на вертолете, чтобы вести переговоры с представителями местного сообщества.

Экстраполяция этого урока применительно к восточной Украине ведет к неудобному выводу: вполне возможно, что на самом деле интересы Киева состоят в поддержании хороших отношений с олигархами в качестве дружественных государству каналов коммуникации с неформальными вооруженными формированиями. Досрочно обрывая связи с олигархами, Киев лишается ясного механизма контроля над такими формированиями. Перспектива государства заполучить надежные источники агентурных данных о функционировании вооруженных формирований в данном случае сомнительна, учитывая что в украинское контрразведывательное агентство, СБУ, как хорошо известно, проникли российские шпионы. Учитывая это обстоятельство, Киеву вероятно необходимо работать со связанными с вооруженными формированиями олигархами, чтобы в долгосрочной перспективе иметь шансы предотвратить раздел украинской территории, какой бы она не оказалась после окончания войны у восточной границы Украины.


[1] См. примеры недавних упоминаний в прессе: “Guns and Underpants: Ukrainian Army Hobbled by Bureaucratic Woes» Reuters, July 29, 2015,” (Ружья и трусы: украинская армия в затруднительном положении из-за бюрократических проблем, Рейтерс, 29 июля 2015); Olga Rudenko, “Thousands Dodge Ukraine Army in Fight with Rebels,” USA Today, May 6, 2015 (Ольга Руденко, Тысячи уклоняются от борьбы украинской армии с мятежниками, США сегодня, 6 мая 2015 );  and Alec Luhn, “Corrupt, Cash-Strapped and Lacking Skill: The Ukrainian Army Britons Come to Train,” The Guardian, Mar. 19, 2015 (Алек Лун, Коррумпированная, недофинансируемая и  недостаточно обученная – украинская армия которую приехали тренировать британцы, Гардиан, 19 марта 2015). Эта тема неоднократно упоминалась в разговорах с украинскими политиками, журналистами и представителями академической среды, которые автор вел в Львове, Днепропетровске и Киеве в мае 2015 года. 

 

Memo #:
391
Series:
2
PDF:
Pepm391_Marten_Oct2015.pdf
Kimberly Marten
Kimberly Marten
Website | + posts
Professor; Chair of the Political Science Department
Affiliation

Barnard College, Columbia University
Links

Barnard College (Bio)
Expertise

Military, Security, Warlordism, Conflict Resolution, Counter-Terrorism, Non-State Armed Actors
  • Kimberly Marten
    https://www.ponarseurasia.org/members/kimberly-marten/
    President Putin’s Rationality and Escalation in Russia’s Invasion of Ukraine
  • Kimberly Marten
    https://www.ponarseurasia.org/members/kimberly-marten/
    Where’s Wagner? The All-New Exploits of Russia’s “Private” Military Company
  • Kimberly Marten
    https://www.ponarseurasia.org/members/kimberly-marten/
    Кимберли Мартен: Действенный шаг Вашингтона против «повара Кремля»
  • Kimberly Marten
    https://www.ponarseurasia.org/members/kimberly-marten/
    NATO enlargement: evaluating its consequences in Russia
Related Topics
  • Грузия
  • Мартен
  • Россия
  • Украина
Previous Article
  • In the News | Hовости

Авторитаризм становится глобальным. Противостояние демократическим нормам

  • October 13, 2015
  • Alexander Cooley
View
Next Article
  • Commentary | Комментарии

No Good News for Russia’s Economy

  • October 14, 2015
  • Konstantin Sonin
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

The EU Takes Aim at Russia’s Natural Gas Weak Spot

  • Martin Jirušek
  • June 23, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Fused and Diffused Systems of Public Power in Russia

  • Kirill Melnikov
  • June 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Outsourcing Violence: Provocateurs and Power Struggles in Kazakhstan, January 2022

  • Dinissa Duvanova and Barbara Junisbai
  • June 13, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Informational Dictator’s Dilemma: Citizen Responses to Media Censorship and Control in Russia and Belarus

  • Samuel Greene
  • June 12, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Ready to Protest? Calculating Protest Potential in Russian Regional Capitals

  • Irina Busygina and Ekaterina Paustyan
  • June 5, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика
  • Uncategorized

Contentious Cities: Urban Conflicts in Russian Millionniks

  • Andrei Semenov
  • June 2, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Influencers, Echo Chambers, and Epistemic Bubbles: Russia’s Academic Discourse in the Wake of the War in Ukraine

  • Mariya Omelicheva
  • May 31, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Changing “De-facto State Playbook”: From Opportunism to Strategic Calculation

  • Tetyana Malyarenko and Stefan Wolff
  • May 27, 2022

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.