Снижение интереса России к диалогу в сфере общеевропейской безопасности преждевременно

Доцент кафедры международных отношений и внешней политики России Михаил Троицкий — о реформе архитектуры европейской и евроатлантической безопасности, охлаждении отношений между РФ и США и возобновлении переговоров о сокращении Америкой и Россией своих ядерных потенциалов.

— В 2008–2009 годах тема реформы архитектуры европейской (и евроатлантической) безопасности была очень востребованной, причем как в России, так и в США и странах Европы. Сегодня, отчасти вследствие ослабления экономического положения Европы, эта тема отошла на второй план. Есть ли подвижки в этом направлении, или стороны вернулись на исходные позиции по данному вопросу?

— Тема реформы архитектуры европейской безопасности, если судить по новой российской Концепции внешней политики, принятой в феврале 2013 года, остается для России актуальной. Экономические сложности, с которыми сталкиваются некоторые страны Европейского союза, возможно, понизили интерес России к диалогу в сфере безопасности по линии Россия-ЕС. Такое снижение интереса, вероятно, как минимум, преждевременно. Даже в условиях недостатка средств в бюджете ЕС на совместные военные и миротворческие операции, списывать Евросоюз со счетов в качестве влиятельного военно-политического игрока было бы опрометчиво. Как показали военные операции 2011–2013 годов в Ливии и Мали, такие страны ЕС, как Британия и Франция, вполне способны проецировать силу далеко за пределы своей территории, перебрасывать в отдаленные точки тысячи военнослужащих с необходимой экипировкой и военной техникой.

Не стоит забывать, однако, что формальные структуры взаимодействия России и ЕС в сфере безопасности, в соответствии с соглашениями 2010 года, планировалось создавать только после урегулирования одного из затяжных этно-территориальных конфликтов на постсоветском пространстве. В качестве такого конфликта был выбран приднестровский. Тем не менее перспектив его разрешения в ближайшее время не просматривается, позиции сторон практически не сблизились. Таким образом, институционализированного диалога по вопросам европейской безопасности с участием России, но без участия США в обозримом будущем не предвидится.

Создания иных новых институтов европейской безопасности в краткосрочной и среднесрочной перспективе тоже ожидать не приходится. Страны — члены НАТО в основном полагают, что в таких институтах нет необходимости. В любых новых многосторонних институтах проявятся те же системные расхождения во взглядах, которые уже несколько лет назад привели к фактическому параличу ОБСЕ — самой представительной региональной организации безопасности в Европе. Россия считает, что в рамках ОБСЕ необходимо обсуждать проблемы расширения НАТО и развертывания военной инфраструктуры стран Североатлантического альянса в Европе. Государства, оппонирующие Москве по этому вопросу, полагают, что безопасность следует трактовать максимально широко, включая в нее наблюдение за ситуацией с правами человека и выборными процессами в странах — членах ОБСЕ, с чем уже не согласна Россия.

В Европе давно уже сложились связки проблем безопасности: например, контроль над обычными вооруженными силами в Европе и этно-территориальные конфликты на постсоветском пространстве; тактическое ядерное оружие и системы ПРО в Европе; кризис ОБСЕ и различие в походах к признанию ее членами Абхазии и Южной Осетии; нагорно-карабахский конфликт и турецко-армянские отношения. Одна проблема в каждой из связок не может быть решена без другой. А для комплексного решения требуются радикально новые подходы к внешнеполитическому взаимодействию с обеих сторон. Определенно ни одна из сложных проблем межгосударственного взаимодействия в сфере безопасности не может быть решена в ситуации, когда внешняя политика является заложницей политики внутренней. Консолидация националистических чувств и жесткая риторика «национальных интересов» еще никогда не помогали государствам находить компромисс.

— В последние месяцы становится заметно охлаждение между Россией и США. Пожалуй, пиком этого процесса (на сегодняшний день) стало принятие закона Магнитского и закона Димы Яковлева. Насколько обратимо это охлаждение? Каковы перспективы нормализации отношений между Россией и США?

Если под «нормализацией» понимать снижение градуса враждебной риторики, то это можно сделать в любой момент. Нужна только политическая воля. Такая воля обычно появляется, если стороны видят конкретные выгоды от расширения сотрудничества. В российско-американских отношениях политическая воля всегда возникала на уровне президентов — руководителей исполнительной ветви власти. Динамика принятия решений конгрессом США — особая. Она отличается от формы действий исполнительной власти, которая вынуждена реагировать на постоянно возникающие кризисы и без промедления использовать тактические возможности. В конгрессе решения формируются гораздо медленнее, законодатели инертны в вопросах внешней политики, но одновременно более предсказуемы. Поэтому я бы не стал связывать какую-либо фазу в российско-американских отношениях с законом, принятым конгрессом США. Причины явно находятся глубже.

В условиях отсутствия перспективы извлечь выгоду из сотрудничества с Москвой — например, по сирийскому вопросу — США теряют к интерес к взаимодействию с Россией. В России же многие политические силы рассчитывают повысить свою популярность благодаря конфликту, а не сотрудничеству с США — к счастью, пока только на уровне риторики. Изменить ситуацию, возможно, помогли бы многообещающие для обеих сторон совместные проекты. Они могут возникнуть весьма неожиданно, однако общая атмосфера, сложившаяся в российско-американских отношениях больше года назад, не благоприятствует быстрому выявлению и использованию новых возможностей.

— В своем последнем докладе «О положении дел в стране» Барак Обама призвал Москву к возобновлению переговоров о снижении ядерных потенциалов. Насколько реально, что в ближайшие годы между Россией и США будет достигнута договоренность о новом сокращении запасов ядерного оружия?

— Думаю, что вероятность достижения нового соглашения о дальнейшем сокращении развернутых или складированных стратегических или тактических ядерных вооружений в ближайшие несколько лет довольно мала, как бы ни хотелось верить в обратное. Россия называет целый ряд препятствий для достижения такого соглашения: американские системы противоракетной обороны, высокоточные обычные вооружения, тактическое ядерное оружие в Европе, возможность развертывания космических вооружений, а также склонность США и их союзников проводить вооруженные интервенции, нарушать суверенитет других государств. Вероятно, даже в сфере противоракетной обороны Вашингтон не захочет или не сможет (ввиду жестко отрицательной позиции некоторых членов конгресса) пойти на уступки, которые Москва сочла бы достаточными. Но если спор по поводу противоракетной обороны и будет официально снят с повестки дня российско-американских отношений, оставшиеся проблемы скорее всего не позволят продвинуться к новой двусторонней договоренности по контролю над ядерными вооружениями.

Администрация Обамы, вероятно, всерьез рассматривает возможность одностороннего сокращения количества развернутых на стратегических носителях боеголовок до одной тысячи. Высказываются и более радикальные идеи отказа от целого компонента «триады» — стратегических ракет наземного базирования. Некоторые из подобных идей публично поддерживаются высокопоставленными американскими военными. Если в условиях низкой вероятности достижения двустороннего соглашения с Москвой Вашингтон пойдет на заметные односторонние сокращения ядерных вооружений, то России, вероятно, придется задуматься об «адекватной реакции» на подобную меру. Возможно, безусловная приверженность доктрине «взаимного гарантированного уничтожения» и поддержание значительных ядерных арсеналов будет создавать дополнительную «нагрузку» на международный имидж России, улучшение которого является одной из важнейших задач российской дипломатии, в соответствии с новой внешнеполитической Концепцией. Вырабатывая ответ на действия США в такой ситуации, российские политики могли бы принять во внимание, например, тот факт, что российское ядерное оружие и состояние «взаимного гарантированного уничтожения» с США не позволили России предовратить военное вмешательство НАТО в Боснии или операцию против Союзной республики Югославии в 1990-е годы, вторжение США в Ирак в 2000-е и смену режима в Ливии с использованием военной силы в 2010-е.

Беседовал Андрей ЗАВАДСКИЙ, Управление интернет-политики