PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • The Baltic States Are Also Worried About Russia

    View
  • International Society Must Act in the Wake of Russia’s Failed Opposition

    View
  • The Collapse of the Soviet Union | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Labor Migration in Russia | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Did Russia Put Its Geopolitical Glasses Back On? It Never Took Them Off in the First Place

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Найдется ли Северной Корее место в российском “повороте на Восток?”

  • May 19, 2016
  • Serghei Golunov

Настоящая работа посвящена анализу перспектив российско-северокорейских отношений. Управляемая жестким тоталитарным режимом Северная Корея (КНДР) является одной из самых закрытых стран мира. Наряду с Китаем, Россия является для Пхеньяна одним из главных экономических партнеров и каналов не слишком интенсивных экономических связей с окружающим миром, чему способствует наличие у двух стран общей 17-километровой сухопутной границы.  То обстоятельство, что Россия стремится осуществить “поворот на Восток” для противодействия попыткам ее международной изоляции, способно благоприятствовать сближению Москвы и Пхеньяна. Россия и КНДР пытаются нащупать новые пути взаимовыгодного экономического сотрудничества, Особенно мощный импульс развитию такого сотрудничества потенциально могла бы дать реализация амбициозного проекта транскорейской магистрали, соединившей бы Россию с одним из ее важнейших экономических партнеров – Южной Кореей – и, вместе с тем, принесшей бы КНДР как модернизацию ее транспортной инфраструктуры, так и приток столь нужных Пхеньяну валютных средств от транзитных доходов. Как будет показано в работе, на пути реализации этих планов стоят, однако, довольно серьезные препятствия.

Взлеты и падения в истории российско-северокорейских отношений

Военная и политическая поддержка Советского Союза сыграла решающую роль в создании КНДР в 1948 году. После того, как Корейская война 1950-53 гг. закончилась вничью, что произошло благодаря широкомасштабной военной поддержке Пхеньяна Китаем, Северная Корея балансировала между Москвой и Пекином до конца 1980-х годов. В течение этого периода советско-северокорейские отношения основывались как на идеологической близости сторон, так и на щедрой финансовой и технической помощи со стороны СССР.

После распада СССР Россия в первое время проводила на корейском направлении выраженно прозападную политику. В первой половине 1990-х годов официальная Москва позиционировала КНДР как идеологически недружественное государство, от которого исходит ряд угроз в отношении России: контрабанда ядерных материалов и технологий, наркотрафик, организованная преступность и заказные убийства на российской территории. Москва потребовала от Пхеньяна вернуть многомиллиардный долг и прекратила оказание КНДР крупномасштабной финансовой, технической и гуманитарной помощи. В ответ Северная Корея свела свои дипломатические отношения с Россией к минимуму. Поскольку КНДР была не в состоянии расплатиться со своим внешним долгом и могла предложить России лишь очень узкий круг товаров и услуг в небольших объемах, двусторонний товарооборот быстро рухнул с 2,35 млрд. долларов в 1988 г. до лишь 85 млн. долларов в 1996 г.  РФ продолжала поставлять КНДР некоторые виды сырьевых товаров и оборудования, тогда как Северная Корея экспортировала в Россию, прежде всего, дешевую рабочую силу. Некоторые комментаторы как в России, так и в западных странах приравнивали такой обмен к оплате российских товаров и услуг рабским трудом, поскольку северокорейские работники трудились сверхурочное время, получали низкое по российским стандартам (но, в то же время, высокое по стандартам северокорейским) вознаграждение, основная доля которого, к тому же, изымалась властями КНДР. Значительная часть прибывавших в Россию работников жила в изолированных от внешнего мира лагерях, в которых представители северокорейских спецслужб имели экстратерриториальные полномочия поддерживать дисциплину, жестко наказывать нарушителей на месте и экстрадировать их обратно в КНДР.  

Двусторонние отношения отчасти улучшились во второй половине 1990-х годов, когда Москва решила придерживаться более равноудаленного подхода по отношению к Пхеньяну и Сеулу, надеясь извлесь политическую выгоду из своих посреднических усилий.

Потенциально перспективным для двусторонних экономических отношений событием в 1990-х годах стало открытие в КНДР формально основанной еще в 1991 г., но фактически начавшей действовать гораздо позже, свободной экономической зоны Раджин-Сонбон (позже переименованной в Расон). Центром зоны, предлагавшей льготный режим иностранным инвесторам, стал расположенный поблизости как от России, так и от Китая порт Раджин. Данный проект свободной зоны реализовывался, однако, медленно и оказался не вполне успешным, поскольку Пхеньян периодически менял и правовой статус зоны, и стратегию ее развития. Россия была заинтересована в использовании порта Раджин для грузоперевозок, однако не была готова делать крупномасштабные инвестиции, и потому неудивительно, что с течением времени в свободной зоне стал доминировать Китай.

В начале 2000-х гг., после прихода к власти Владимира Путина, двусторонние отношения резко улучшились. Одним из главных стимулов начатой В. Путиным политики сближения стал проект транспортного коридора, соединившего бы Южную Корею с РФ через территорию КНДР. Данная идея заключалась в соединении южнокорейской железнодорожной сети с Транссибирской магистралью, что создало бы для Южной Кореи привлекательные возможности удешевить и ускорить доставку грузов в Европу; кроме того, обсуждались проекты прокладки через северокорейскую территорию газопровода и линии электропередачи. Северная Корея, которая в случае реализации проекта могла бы получить существенную выгоду от транзитных платежей и модернизации инфраструктуры, первоначально дала свое согласие. Уже в ходе подготовительной стадии выяснилось, что северокорейская железнодорожная сеть находится в гораздо худшем состоянии, чем это ожидалось; а Пхеньян стал выдвигать обременительные технические условия, усложнявшие реализацию проекта и повышавшие его стоимость. Несмотря на проблемы и трения, подготовка к осуществлению проекта в первой половине 2000-х гг. продолжалась.

Наметившееся с 2006 г. новое ухудшение межкорейских отношений и последствия форсирования Пхеньяном развития ядерной и ракетной программы поставили реализацию проекта под вопрос. В таких условиях, для Южной Кореи какие-либо инвестиции в транскорейский коридор стали весьма проблематичными. Двусторонние российско-северокорейские отношения также ухудшились, поскольку Россия осудила реализацию Пхеньяном ядерной программы и проводившиеся им ракетные испытания, поддержав введенные в 2006 г. против КНДР санкции. В довершение ко всему, на экономических связях между странами негативно сказались последствия экономического кризиса 2008-2009 гг., сильно ударившего по российской экономике.

Показательно, что российско-северокорейский товарооборот, явно преобладающую роль в котором неизменно имел российский экспорт, достиг своего пика (почти 210 млн. долл.) в 2006 г. Однако уже в 2009 г. он рухнул до 45 млн. долл., затем частично восстановившись до 110 миллионов долларов в 2011-2012 г. После этого, однако, он опять резко сократился до примерно 92 млн. долл. в 2014 г. и далее до 63 млн. долл. в 2015 г. Для сравнения, китайско-северокорейский товарооборот в 2013 г. превышал 6 млрд. долл.

Справедливости ради, следует отметить, что в двустороннем сотрудничестве второй половины 2000-х – начала 2014-х гг. были достигнуты некоторые весомые результаты. В 2008-2014 гг. Россия сделала значительные инвестиции в реконструкцию железнодорожного участка от границы между двумя странами до порта Раджин (стоимостью в 171 млн. долл.) и в строительство грузового терминала в этом порту (стоимостью в 109 млн. долл.). В 2012 г. Москва согласилась списать 90% долга КНДР в размере 10 млрд. долларов и на реструктурирование оставшейся суммы в 1 млрд. долларов в инвестиции в северокорейские инфраструктурные проекты. В 2013 г. Россия утроила квоту для трудовых мигрантов из соседней страны, к 2015 г. доведя ее до 50 тыс. человек – уровня, превышавшего даже максимальное количество северокорейских работников, приглашавшихся в СССР. К началу 2016 г. число находившихся в РФ рабочих из КНДР (занятых, в основном, в строительстве, лесозаготовках и сельском хозяйстве) оценивалось почти в 30 тыс. чел.

Тенденции развития политических отношений

Российско-украинский конфликт и последовавшее за этим ухудшение отношений РФ со странами Запада создали предпосылки для дальнейшего сближения Москвы с Пхеньяном. Обе стороны нуждались в политических союзниках для того, чтобы преодолеть изоляцию, а также чрезмерную зависимость от ключевых экономических партнеров: Россия – от ЕС, а КНДР – от Китая.

Северная Корея оказалась в числе всего лишь 11 стран, проголосовавших в маре 2014 г. против резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, осудившей отторжение Россией Крыма от Украины. В свою очередь, Россия оказалась в числе тех немногих стран, которые проголосовали против резолюций ООН 2014 и 2015 годов, осудивших тяжкие нарушения прав человека в КНДР и призвавшие к международному уголовному расследованию этих нарушений. РФ сделала и другие шаги для того, чтобы подчеркнуть свой интерес к развитию более тесных двусторонних отношений. Одним из таких шагов стала поддержка инициативы объявления 2015 г. годом российско-северокорейской дружбы. Другим шагом оказалось согласие Москвы ратифицировать вызвавший критику представителей ООН и многих комментаторов договор об экстрадиции, который потенциально может быть использован не только против обычных правонарушителей, но и против политических беженцев. Наконец, 2014 и 2015 гг. ознаменовались заметным увеличением частоты взаимных визитов официальных российских и северокорейских официальных представителей.  

Следует учитывать, что потенциал для сближения между Москвой и Пхеньяном ограничивается экономической зависимостью последнего от Пекина. Иллюстрацией этому может служить попытка приглашения лидера КНДР Ким Чен Ына на состоявшийся в Москве 9 мая 2015 г. военный парад, посвященный 70-летию победы СССР в Великой Отечественной войны. Первоначально Ким Чен Ын дал согласие стать гостем мероприятия, которое бойкотировало большинство зарубежных лидеров, однако в последний момент изменил свое решение и отказался от поездки в Москву. По мнению российского политического обозревателя Василия Головнина, это произошло из-за нежелания раздражать Китай, поскольку Ким Чен Ын решил не рисковать отношениями с ним, впервые встречаясь с китайским лидером на территории третьей страны вместо того, чтобы сделать это в Пекине.  

Москва по-прежнему старается придерживаться равноудаленного подхода по отношению к двум Кореям, учитывая гораздо бóльшую экономическую важность для себя Южной Кореи. В 2014-2015 гг. ощутимого прогресса в переговорах по созданию безъядерной зоны на Корейском полуострове достичь не удалось, и Москва продолжает умеренно критиковать обе страны: Пхеньян – за испытания ядерного оружия и ракетных технологий, а Сеул – за чрезмерное использование американской военной помощи. Российская позиция заключается в том, что межкорейский конфликт может быть урегулирован на основе многосторонних гарантий безопасности и уменьшения военного присутствия США на полуострове. В перспективе интересам РФ отвечало бы объединение Севера и Юга или их примирение, пока же Москва продолжает балансировать между сторонами конфликта.

Тенденции развития экономических отношений

Несмотря на сохранение товарооборота между двумя странами на весьма низком уровне, в российско-северокорейских экономических отношениях в последние годы отмечались определенные позитивные тенденции.

Во-первых, РФ и КНДР заключили между собой в октябре 2014 и в январе 2015 гг. два весьма амбициозных соглашения, предусматривавшие инвестирование Россией десятков миллиардов долларов в течение нескольких десятилетий в модернизацию северокорейских железнодорожной и электроэнергетической сетей в обмен на предоставление России доступа к северокорейским месторождениям цветных металлов и высококачественного угля. Реализация данных проектов дала бы России возможность модернизировать северокорейские коммуникации и подготовить их к соединению с коммуникациямии южнокорейскими практически собственными силами и без привлечения серьезных южнокорейских инвестиций. По оценкам российских и северокорейских официальных лиц, реализация упомянутых проектов также могла бы резко увеличить двусторонний товарооборот до 1 млрд. долл. к 2020 г. Следует отметить, что Китай уже широко использует в своих экономических связях с КНДР подобного рода бартерные сделки, предусматривающие обмен китайских товаров и технологий на доступ к минеральным ресурсам и использование рабочей силы.

Во-вторых, через год после ввода в действие участка железной дороги Хасан-Раджин, в ноябре 2014 г. Россия начала использовать раджинский терминал для экспорта своего угля. Поставки осуществляются, прежде всего, в Китай, тогда как транзит через Раджин в Южную Корею (который рассматривался в качестве первоначального символического шага на пути к созданию транскорейского транспортного коридора) производился нерегулярно и был приостановлен в марте 2016 г. по инициативе южнокорейской стороны.  

В-третьих, в октябре 2015 г. Россия и Южная Корея объявили о своем намерении учредить Азиатский торговый дом, в числе главных целей деятельности которого должны были бы стать интенсификация двусторонних деловых связей и устранение посредников. В этой связи утверждалось, что Китай ежегодно реэкспортирует  российских товаров на сумму 900 млн. долларов. Даже в том случае, если эта цифра серьезно преувеличена, переход к прямым торговым связям был бы способен внести значительный вклад в увеличение двустороннего товарооборота.

На пути к реализации амбициозных российских планов сохраняются, однако, по крайней мере, три серьезных препятствия.

Плохие отношения между Севером и Югом серьезно сужают возможности для реализации каких-либо широкомасштабных межкорейских проектов, как это иллюстрирует, в частности, пример с прекращением поставок российского угля в Южную Корею через порт Раджин. 

Российские инвестиционные планы в Северной Корее уязвимы в условиях непредсказуемости внешнеполитического курса Пхеньяна и нестабильности российско-северокорейских отношений. В январе 2016 г. Москва осудила испытание КНДР водородной бомбы, а в феврале – запуск спутника (который рассматривается наблюдателями в качестве части северокорейской ракетной программы). Более того, в марте 2016 г. Москва поддержала резолюцию ООН, вводившую против Пхеньяна жесткие экономические санкции. Следует отметить, что Россия проголосовала за данную резолюцию, добившись оговорки о том, что санкции не затрагивают экспорт угля через Раджин. Тем самым, РФ сохранила за собой право использования железнодорожной и портовой инфраструктуры, в развитие которой она ранее инвестировала значительные средства.

Наконец, еще одна группа проблем имеет структурный характер. Речь идет, в частности, о нынешнем экономическом кризисе в России, крайне неэффективном и гиперцентрализованном экономическом менеджменте в Северной Корее, плохом состоянии северокорейской транспортной инфраструктуры и малой пропускной способности российско-северокорейских трансграничных коммуникаций. 

Заключение

Северная Корея способна сыграть определенную роль в российском “повороте на Восток”.  Прежде всего, в данном контексте важно то, что КНДР потенциально может стать транспортным “мостом” между Россией и Южной Кореей, которую Москва рассматривает (наряду с Японией) в качестве наиболее реальной силы, способной хотя бы отчасти сбалансировать китайское экономическое влияние на Дальнем Востоке. На уровне двусторонних отношений потенциальная роль Северной Кореи остается, однако, весьма ограниченной. В политическом плане голос Пхеньяна в поддержку России может в ряде ситуаций оказаться для Москвы полезным; однако РФ не всегда способна отплатить КНДР взаимностью, поскольку опасается вызвать чрезмерное раздражение Пекина или Сеула, а также сама отрицательно относится к некоторым действиям Пхеньяна, создающим напряженность неподалеку от ее собственных границ. В плане экономическом даже полный успех двусторонних бартерных проектов и увеличение ежегодного товарооборота до 1 млрд. долларов. не выведет Северную Корею в число ключевых российских партнеров.

Memo #:
428
Series:
2
PDF:
Pepm428_rus_Golunov_May2016.pdf
Serghei Golunov
Website | + posts
Lead Researcher, Peace and Conflict Studies
Affiliation

Institute of World Economy & International Relations (IMEMO), Moscow
Links

IMEMO, Moscow (Bio)
Expertise

Security, Migration, Higher Education, EU, Borders
  • Serghei Golunov
    https://www.ponarseurasia.org/members/serghei-golunov/
    Тема внешнего вмешательства в российской и американской внутренней политике: Теории заговора и зеркальные обвинения оппонента
  • Serghei Golunov
    https://www.ponarseurasia.org/members/serghei-golunov/
    External Interference Narratives in Russian and U.S. Politics: Conspiracy Theorizing Meets Whataboutism
  • Serghei Golunov
    https://www.ponarseurasia.org/members/serghei-golunov/
    Приграничное сотрудничество между Россией и ЕС живо
  • Serghei Golunov
    https://www.ponarseurasia.org/members/serghei-golunov/
    NEW POLICY MEMO: Not All Is Lost in Russian-EU Cross-Border Cooperation | S. Golunov
Related Topics
  • Голунов
  • Китай
  • Россия
  • Северная Корея
  • Южная Корея
  • Япония
Previous Article
  • Policy Memos | Аналитика

The “Return of Stalin”: Understanding the Surge of Historical Politics in Russia

  • May 19, 2016
  • Ivan Kurilla
View
Next Article
  • Policy Memos | Аналитика

Переговоры в скрытых конфликтах: Достоинства и недостатки «правдоподобного обмана»

  • May 20, 2016
  • Mikhail Troitskiy
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Expanding Russian Cossack Movement: A Social Base for Putinism

  • Richard Arnold
  • May 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Is Putin’s Popularity (Still) Real? A Cautionary Note on Using List Experiments to Measure Popularity in Authoritarian Regimes

  • Timothy Frye, Scott Gehlbach, Kyle L. Marquardt and Ora John Reuter
  • May 3, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Russia’s Right-Wing Reactions to the War

  • Katharina Bluhm and Mihai Varga
  • April 28, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Time to Question Russia’s Imperial Innocence

  • Botakoz Kassymbekova and Erica Marat
  • April 27, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Witnessing Ukraine, Watersheds in the Balkans

  • Veljko Milonjic
  • April 25, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Similarities Stain the Kremlin’s Warfare on Chechens and Ukrainians

  • Marat Iliyasov and Yoshiko Herrera
  • April 24, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Rebuilding Ukraine: Pre-War Trends and Post-War Priorities Should Inform the Process

  • Ralph Clem and Erik Herron
  • April 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Who’s to Blame? Sanctions, Economic Hardship, and Putin’s Fear of Color Revolutions

  • Stephen Crowley
  • April 18, 2022

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.