Старые политические привычки медленно умирают в Украине

С провозглашением независимости ни одно правительство в Киеве не было полностью авторитарным или полностью демократическим. Хотя многие государства региона попали в ловушку авторитаризма, Украина оказалась в ловушке политической гибридности. Достаточно свободные выборы способствуют приходу новых игроков к власти, но неформальные политические практики сохраняют своё влияние, а пирамиды власти восстанавливаются.

Три года, прошедших с момента революционной смены власти, достаточный срок, чтобы оценить новую политическую динамику Украины. Мы видим, что внутренние враги Украины вновь  оживились: политическая коррупция, тайные договорённости и рентоискательство подрывают успех начавшихся реформ. Чтобы помочь Украине вырваться из этого состояния, необходимо корректное представление о её постреволюционных политических и институциональных ограничениях. Важной предпосылкой прогресса является то, будет ли институциональное ядро гибридного режима Украины по-настоящему демонтировано.

Динамика режима

Один из основных политологических подходов к пониманию динамики режима использует понятия  «демократические прорывы» и «автократические повороты» в качестве главных объяснительных переменных. В фокусе внимание здесь игроки, смена которых должна указывать на сохранение, или изменение вектора режимных трансформаций. Игроки важны, но не менее важными являются принятые ими правила игры. Настоящая смена режима происходит тогда, когда к власти приходят новые игроки, и эти игроки принимают новые правила игры.

Согласно основным индексам демократизации, начиная с середины 1990-х и до сих пор, политический режим в Украине остаётся «гибридным», т.е. таким, где происходят соревновательные выборы, но верховенство права ограничено[1]. Политические циклы 2004 и 2014 годов позволили новым игрокам войти в политику, но новые правила так и не были приняты. То, что часто трактовалось как демократические прорывы в Украине, в сущности, сводилось к замене одной группы рентоискателей на другую. Неформальные правила и практики постоянно подрывают формальные процедуры. Поэтому политическую гибридность можно рассматривать как институциональную ловушку. Такой подход, по-видимому, лучше способен объяснить тупики реформ в Украине, а также политическую динамику в большей части Евразии. В оставшейся части работы я обсуждаю изменения в формальных и неформальных институтах и структуре элит Украины происходящих после революции 2014 года.

Пирамиды власти

Однополярная пирамида власти (single pyramid system) – это та, где вся власть сосредоточена в руках одного субъекта. Такая система сложилась в Украине во время президентства В. Януковича. После его бегства из страны в феврале 2014 года в парламенте сформировалось новое большинство. 22 февраля 2014 года это большинство избрало Александра Турчинова председателем парламента, а на следующий день парламент назначил его исполняющим обязанности президента Украины. 27 февраля новая парламентская коалиция назначила Арсения Яценюка премьер-министром с задачей создания «правительства национального единства». Таким образом, поддержанный парламентским большинством дуумвират Турчинов-Яценюк (оба представители партии Юлии Тимошенко ВО «Батькивщина» (Отчизна), оказывал решающее влияние на все процессы принятия решений в Украине, хотя сама Тимошенко была фактически изолирована от власти своими «союзниками»[2].

Эта постреволюционная пирамида просуществовала четыре месяца, от момента бегства В. Януковича в Россию до досрочных президентских виборов, состоявшихся в мае 2014 года. В течение этого времени лидеры прежней официальной оппозиции – Яценюк-Турчинов из «Батькивщины», Олег Тягнибок из «Свободы» и Виталий Кличко из «УДАРа» торговались между собой за ключевые государственные должности. Результатом договорённостей стало то, что УДАР, официально не принимавший участия в формировании правительства, получил несколько важных должностей, включая пост заместителя министра юстиции, пост главы Службы безопасности, руководителя Службы внешней разведки и глав не менее пяти областных государственных администраций. Предполагается, что эти назначения были предложены в обмен на то, что Кличко не баллотировался на пост президента и поддерживал Петра Порошенко в его предвыборной кампании.

В первом правительстве А. Яценюка (февраль-декабрь 2014 года) партия «Батькивщина» получила должности первого вице-премьера, пяти министров и глав семи областных государственных администраций. «Свобода», в свою очередь, получила должности вице-премьера, генерального прокурора, главы государственного агентства земельных ресурсов, трех министров и глав шести областных администраций. Украинский журналист и парламентарий Сергей Лещенко написал об этом так: «Должности раздают по квотному принципу, который не оглашён никому в стране».

Формально новые законодатели предприняли шаги, чтобы сменить президентско-парламентскую форму правления на премьер-президентскую, подобную той, что существовала в Украине в 2005-2010 годах. То, что произошло на самом деле, можно определить как переход от «однополярной пирамиды» к системе «конкурирующих пирамид».

Несмотря на увеличение числа игроков, торгующихся за долю во втором правительстве А. Яценюка (декабрь 2014 года – апрель 2016 года), принцип назначений остался тем же. Это привело к тому, что «квота Евромайдана», первоначально отдана лидерам Майдана, была фактически ликвидирована новыми участниками «торгов». Примечательно, что оба правительства А. Яценюка были «моложе» всех предыдущих (средний возраст составил 38 лет), и выглядели более профессионально – только два министра во втором правительстве не владели английским. Однако принцип формирования правительства указывает на то, что старые привычки умирают медленно.

Принцип квот, впервые замеченный ещё в 2002 году при формировании первого правительства В. Януковича, до сих является основным принципом назначений на государственные должности в Украине. В отличие от конкурсных номинаций, основанных на квалификации и профессионализме кандидата, квотные назначения предполагают лояльность к вышестоящему руководителю. Если случается, что аутсайдер получает назначение, то он или она не может преобразовать систему. Опыт Павла Шеремета, Айвараса Абрамавичуса, Наталии Яресько и Михаила Саакашвили наглядно это иллюстрирует.

Так, отставка А. Абрамовичуса с поста министра экономического развития во втором правительстве А. Яценюка обнажила скрытое противостояние между президентом и премьером за контроль над важными государственными предприятиями и борьбу между реформаторами и рентоискателями. Эта отставка спровоцировала политический кризис, который президент, премьер и лидеры влиятельных политико-экономических групп (ПЭГ) решили путем переформатирования правительства, заменив А. Яценюка на близкого к президенту В. Гройсмана. Результатом нового консенсуса стало появление «стратегической восьмёрки» – неформальной группы наиболее влиятельных игроков украинской политики. Появление «теневого политбюро» стало ответом украинских элит на новые вызовы (давление со стороны Запада и войну с РФ на Донбассе) с целью сохранения контроля над источниками ренты.

Несмотря на рост неформального влияния президента на исполнительную, законодательную и судебную власть, часть ресурсов он вынужден уступать влиятельным политическими и экономическими игроками. Одним из примеров неформальных соглашений является национализация Приватбанка, крупнейшего частного банка в Украине. Банк перешёл в собственность государства в обмен на непризнание государством выведения 2 млрд. долларов главными акционерами банка – Игорем Коломойским и Геннадием Боголюбовым. Таким образом, главная линия противостояния в современной Украине проходит между группой крупных политических и экономических игроков, с одной стороны, и реформаторами в парламенте, независимыми СМИ и гражданским обществом – с другой.

Вопреки внешним и внутренним угрозам, новый олигархический консенсус оказался таким же хрупким, как и прежние неформальные соглашения. Его недолговечность свидетельствует, как минимум, о трёх вещах. Во-первых, перед лицом как внешних, так и внутренних вызовов правящая коалиция Украины пытается скорее сотрудничать, чем бороться. Однако, в отличие от различных «элитных пактов» по поводу реформ, достигнутых в Центральной и Восточной Европе, украинские элиты всеми силами пытаются сохранить систему, позволяющую извлекать ренту даже во время войны. Во-вторых, стремление к рентоискательству препятствует достижению, какого-любого долгосрочного элитного компромисса, что усложняет выбор «игры по правилам». Недавняя вспышка между П. Порошенко и мэром Львова Андреем Садовым, фракция которого в парламенте необходима для сохранения видимости коалиции, показывает, как «потенциальные партнеры» легко превращаются в противников, когда речь идет о власти и источниках ренты. В-третьих, конкуренция будет обеспечивать политическую динамику и малую вероятность формирования моноцентричной вертикали власти времен В. Януковича. Порошенко, как и его предшественники, пытается создать однополярную пирамиду, но давление изнутри и извне страны вынуждает его полагается на «партнеров».

В этом отношении президентство П. Порошенка отличается от президентства В. Януковича, который руководил с помощью «Семьи», а также и от президентства В. Ющенка, который вовлёкся в противостояние с Ю. Тимошенко. При благоприятных обстоятельствах, например, экономической конъюнктуре, способствующей возобновлению экономического роста, ослаблении западного давления в отношении реформ и / или в случае замораживания конфликта на Донбассе – режим Порошенко может напоминать президентство Л. Кучмы в части построения полицентричной клиентелистской сети.

Клиентелизм и ротация элит

В системе конкурирующих пирамид никто из игроков не может выстроить единую сеть, что ставит борьбу за доминирование во главу угла системы. Так, после вступления в должность П. Порошенко занялся строительством собственной сети, расшатывая дуумвират Турчинова-Яценюка. В течение года президент уволил 22 из 24 глав областных государственных администраций, назначенных А. Турчиновым. Клиентелизм в форме лояльности-фаворитизма остался весомым фактором назначений на государственные должности.

Комментаторы и журналисты описали этот процесс как «приход винницкого клана в столицу» (Винница – родной город П. Порошенко). Так, бывший мэр Винницы, Владимир Гройсман, сначала стал главой парламента, а затем и премьер-министром. Давний друг и бизнес-партнёр президента Игорь Кононенко стал заместителем главы фракции «Блока П. Порошенко» в парламенте, а ещё один из бизнес-партёров – Борис Ложкин стал главой президентской администрации. Провалом клиентелистской кадровой политики Порошенко наблюдатели ещё в сентябре 2014 года назвали назначение В. Гелетея министром обороны и В. Гонтаревой – главой Нацбанка.

Между тем сеть А. Яценюка, включающая главу Совета национальной безопасности и обороны (Александра Турчинова), министра внутренних дел (Арсена Авакова), главу фракции «Народного фронта» в парламенте (Николая Мартыненко) и, якобы, противостоящих президенту олигархов (как Игорь Коломойский) продолжает функционировать даже после отставки Яценюка с должности премьер-министра.

Циркуляция элит в Украине никогда не вела к их подлинному обновлению. Ни в 1991 году, ни в 2005 году рентоискатели не были заменены настоящими реформаторами. До начала 2000-х годов в парламенте доминировали коммунисты. Эта группа была частично отодвинута и частично поглощена новой олигархией. Во время регулярных электоральных циклов циркуляция элит происходила путём репродукции, а во врямя кризисов (1991 или 2004 г.) – путём квази-замещения. Если за критерий обновления элит взять процент тех, кто в своей деятельности преследует общественные, а не частные (партийные) интересы, то есть является реформатором, а не имитатором реформ, то обновление произошло лишь в меньшей части депутатского корпуса. Несмотря на то, количественные обновлене парламента составило 56% (из 423 депутатов), мой анализ голосований указывает на то, что количество истинных реформаторов составляет менее ста депутатов. Для возвращения страны на путь устойчивого развития необходимо чтобы количество реформаторов в парламенте составило не менее 50% от общего числа депутатов.

Основатель инвестиционного банка Dragon Capital в Украине, Томас Фиала, однажды заявил что и Яценюк, и Порошенко продавали места в своих партийных списках за 3-10 миллионов долларов. Похожее утверждение сделал бежавший из страны Александр Онищенко, бывший парламентский брокер Порошенко. Он утверждает, что заплатил 6 миллионов долларов, чтобы попасть в партийный список Порошенко. Если две две трети членов укринского парламента являются миллионерами, то в их интересах сохранение, а не изменение существующей системы. С одной стороны, подлинное обновление элит было заблокировано самими депутатами, которые сохранили смешанную избирательную систему. С другой стороны, активистам Евромайдана не удалось сформировать партию реформаторов, способную получить большинство в парламенте.

В исполнительной и административной ветвях власти обновление элиты было более существенным, хотя качество управления не улучшалось. Не смотря на то, что Партия регионов В. Януковича формально отстранена от власти, 29 из ее бывших членов прошли в парламент под флагом «Оппозиционного блока» (фракция «Оппозиционного блока» в парламенте состоит из 42 депутатов), а 17 – по спискам «Блока Петра Порошенко». В целом в парламент прошли 64 депутата, голосовавших в январе 2014 г. за «законы о диктатуре», и еще 37 фигурантов журналистских расследований.

В предыдущем парламенте было семь «семейных кланов», состоящих из родственников и «клиентов» нескольких бизнесc-групп во главе с «Семьей» В. Януковича. По крайней мере, 55 депутатов бывшего парламента (12%) имели родственников в Раде или в органах исполнительной власти. К сожалению, новый парламент не очистился от непотизма, коррупции и клиентелистских связей. Так, Алексей Порошенко, Ирина Луценко, не говоря о клане Виктора Балоги, попали в парламент благодаря родственным связям. Таким образом, в Украине мы наблюдаем повторяющуюся динамику «нового вина в старых мехах», которая препятствует «перезапуску» системы.

Заключение

В Украине прошли относительно свободные президентские и парламентские выборы, которые легитимизировали прибаваные новых людей во власти. Однако подлинного обновление элит не произошло, а старый кодекс их поведения способстувет сохранению институционального ядра режима. Неформальные практики – клиентелизм, коррупция и квотные назначения сохраняют своё влияние в условиях системы конкурирующих пирамид, а политическая конкуренция за источники ренты препятствует выработке устойчивого элитного соглашения.

Институциональное ядро гибридного режима Украины остаётся прежним даже после революции 2014 года. Этот факт представляет вызов доминирующим в политической науке представлениям о динамике режимов. В русле предложенного объяснения западная политика в отношении Украины должна преследовать три цели. Во-первых, сторонники Украины должны уделить приоритетное внимание инициативам, направленным на демонтаж неформального институционального ядра гибридного режима Украины (давление с целью введения прозрачной системы электронных деклараций для государственных чиновников является хорошим началом). Во-вторых, Запад должен способствовать долгосрочному институциональному строительству, а не краткосрочной финансовой стабилизации. И в-третьих, он должен пересмотреть свое отношение к руководству в Киеве и больше внимания уделять поддержке низовых инициатив, требующих завершения реформ в Украине.