PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • The Russia Program at GW (IERES)

    View
  • The Evolving Concerns of Russians after the Invasion | New Voices on Eurasia with Sasha de Vogel (March 9)

    View
  • PONARS Eurasia Spring Policy Conference (March 3)

    View
  • Ukrainathon 2023 (Feb. 24-25)

    View
  • How Putin has shrugged off unprecedented economic sanctions over Russia’s war in Ukraine – for now

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Война в мире, где правды больше не существует: Уроки украинского конфликта

  • June 6, 2017
  • Yuri Zhukov

В отчете американского разведывательного сообщества от 6 января о российском вмешательстве в американские президентские выборы 2016 года подчеркивается роль российских СМИ в распространении сфабрикованной информации и утечек из конфиденциальных источников с целью манипулирования общественным мнением. Хотя мало кто из американцев узнает о последних новостях напрямую из российских источников, сложно отрицать, что в результате такого вмешательства перед американскими журналистами и политиками теперь стоит задача восстановления доверия американцев к средствам массовой информации. На самом деле общество уже не в первый раз сталкивается с задачей противодействия тенденциозной и сфабрикованной информации, подаваемой в прессе.

Украина находится в состоянии настоящей информационной войны против российской пропаганды с 2014 года, когда Россия аннексировала Крым и начала оказывать поддержку сепаратистам на востоке Украины. Особых успехов в этой войне Украина пока не добилась. Вместо того, чтобы помочь аудитории установить факты, украинская реакция на российскую пропаганду сделала поиск истины еще более сложной задачей – особенно в том, что касается информации о конфликте на Донбассе. Более того, вполне вероятно, что эта реакция еще дальше отодвинула разрешение конфликта.

Гарвардский политолог Мэтью Баум и автор данной статьи провели параллельный анализ нескольких десятков тысяч сообщений о последних событиях, поступивших их российских и украинских источников, от сепаратистов на востоке Украины и от третьих сторон. Мы попытались установить, насколько разную картину стратегического взаимодействия между сторонами конфликта рисовали сообщения из разных источников, и насколько эти сообщения различались в плане предположительных причин, места и времени вооруженных столкновений.

Нам удалось установить, что информационная война имеет мощнейшее влияние на формируемое у аудитории представление о природе вооруженного конфликта – и особенно о том, на какой из сторон в наибольшей степени лежит ответственность за продолжение насилия. Если верить украинским источникам, то сепаратисты намного чаще, чем украинские войска, прибегают к использованию вооруженной силы, убивают мирных жителей и нарушают договоренности о прекращении огня. Если верить российским источникам и самим сепаратистам, то ситуация диаметрально противоположная. При этом и из украинских, и из сепаратистских источников вырисовывается картина более частых и масштабных инцидентов насилия, чем из сообщений третьих сторон (например, ОБСЕ).

Кроме того, в зависимости от источника сообщения, вырисовывается разная картина относительно поведения сторон в ходе конфликта, прочности договоренностей о прекращении огня, необходимости в санкциях или вмешательстве в конфликт третьих сторон, и о предпочтительности вмешательства нейтральным образом либо в поддержку одной из сторон.

Предыстория украинской информационной войны

До того, как Евромайдан положил конец правлению Виктора Януковича в феврале 2014 года, российские СМИ имели мощнейшее присутствие в Украине – особенно в Крыму и на юго-востоке страны. В западных СМИ Евромайдан представлялся в основном как мирный протест, столкнувшийся с насилием со стороны украинской полиции и бандитов, нанятых властью. В российских же медиа основное внимание уделялось таким эпизодам, как забрасывание полицейских кордонов коктейлями Молотова, и попыткам националистов взять штурмом украинский парламент. Обе этих телевизионных картинки отвечали действительности в узком смысле этого слова, но полного и точного представления о том, что на самом деле происходит, они аудитории не давали. При этом российский взгляд на события в Киеве формировал представление об этих событиях у противников Евромайдана в Крыму и на юго-востоке Украины, которые в самом Евромайдане усматривали «спонсируемый Западом государственный переворот», а лидеров протестующих называли не иначе как «фашистская хунта».

Новая украинская власть была крайне обеспокоена способностью российских СМИ мобилизовать противников Евромайдана в Украине и предприняла ряд превентивных шагов. В марте 2014 года, после того, как прозвучали первые выстрелы конфликта на востоке, Киев запретил трансляцию российских государственных телеканалов в украинских кабельных сетях. Еще через несколько месяцев новое украинское правительство запретило показ по украинским телеканалам многих российских фильмов и телепрограмм, а нескольким российским журналистам был закрыт въезд в страну. В декабре 2014 года в Украине было создано Министерство информационной политики, перед которым была поставлена задача защищать украинцев от «недостоверной информации», регистрировать СМИ и определять профессиональные стандарты в журналистике. Для распространения одобренного властями контента в социальных сетях министерство создало «Информационную армию», состоящую из патриотически настроенных волонтеров.

Украинские власти также начали оказывать непосредственное давление на ряд информационных провайдеров. В сентябре 2014 г. Служба безопасности Украины (СБУ) нагрянула с проверкой в редакцию газеты «Вести», заявив, что освещение этой газетой конфликта на Донбассе является посягательством на территориальную целостность Украины. В феврале 2015 года в Украине был арестован блогер по обвинению в государственной измене на основании того, что он разместил в YouTube видеозапись собственного обращения, в котором он критиковал проводимую правительством военную мобилизацию. В том же месяце украинский Совет по телевидению и радиовещанию обвинил популярного телеведущего Савика Шустера в нарушении закона о «разжигании ненависти» после того, как в своей программе на украинском телевидении этот журналист, имеющий российское гражданство, подверг критике украинские военные действия. Подобные инциденты были далеко не единичными.

Тем временем на контролируемой сепаратистами части Донбасса шли попытки создать аналогичное закрытое информационное пространство. Одним из первых шагов сепаратистов после захвата здания областной государственной администрации в Донецке в апреле 2014 года стало установление контроля над донецким телецентром, чтобы остановить вещание украинских каналов и заменить их российскими. Несколько месяцев спустя в самопровозглашенной Донецкой Народной Республике было создано официальное агентство новостей (ДАН), а региональный медиа-вакуум был быстро заполнен новыми частными СМИ, сочувствующими сепаратистам. Кроме того, власти ДНР с подозрением и опаской относятся ко всем журналистам, кроме ДНРовских и российских; нескольких из них – в т.ч. американского журналиста канала Vice News – задержали по подозрению в шпионаже.

По информации правозащитной организации Freedom House, за 2014 год в Украине (в т.ч. на территориях, контролируемых сепаратистами), было зарегистрировано 7 убийств, 286 нападений и 78 похищений журналистов, а также множество нападений на редакции СМИ и кибер-атак на их веб-сайты. Вполне естественно, что такая ситуация породила опасения относительно свободы слова. В частности, появилась серьезная обеспокоенность, что две резко противоречащих друг другу картины происходящего, рисуемые СМИ по обе стороны конфликта, лишь усугубят этот конфликт.

Вооруженный конфликт в мире, где правды больше не существует

Как повлияли украинские усилия на информационном фронте на общественное восприятие конфликта? Судя по социологическим исследованиям, очень немногие украинцы за пределами Донбасса рассматривают российские государственные СМИ как заслуживающий доверия источник информации. Такое отношение может указывать как на эффективность украинской контрпропаганды, так и на неэффективность российской. При этом жители удерживаемых сепаратистами территорий аналогичным образом скептически воспринимают украинские СМИ, особенно из-за того, что украинские журналисты, по их мнению, замалчивают случаи гибели мирных жителей от рук украинских военных; Киев всегда отрицает подобные обвинения.

Чтобы оценить показатели необъективности освещения украинского конфликта, мы собрали данные о 72 010 эпизодах насилия, о которых сообщило 17 разных информационных провайдеров, за период с 23 февраля 2014 года по 2 мая 2016 года. В качестве источников информации использовались официальные агентства новостей, телеканалы, веб-сайты и блоги (украинские, российские, внешние, и относящиеся к третьим сторонам). Мы также анализировали информацию из российской Википедии и ежедневные брифинги Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине. С помощью естественной обработки языка и машинного обучения под человеческим наблюдением мы классифицировали каждое событие, относя его к одной из заранее определенных категорий по типу события, его инициатору, цели, тактике и последовавшим человеческим жертвам.

В чем состоит отличие между российскими и украинскими источниками в освещении конфликта на Донбассе? Чтобы ответить на этот вопрос, мы оценивали относительную степень необъективности каждого информационного провайдера в освещении инцидентов с участием сепаратистов и правительственных войск. Для этого мы использовали методику, разработанную экспертами в области американской электоральной политики (Jackman, 2005; Pickup and Johnston, 2008) для оценки степени предвзятости, присущей отдельным организациям, проводящим социологические исследования и опросы (например, склонности отдельных организаций преувеличивать степень общественной поддержки Дональда Трампа или Хиллари Клинтон в ходе предвыборной кампании).

На Рис.1 показаны оценки показателя необъективности, использующие в качестве стандарта (вертикальная линия, обозначающая нулевую необъективность) сообщения ОБСЕ. Положительные значения показателя указывают на то, что оцениваемый источник больше внимания уделяет случаям применения насилия со стороны сепаратистов, а отрицательные – правительственных сил. Там, где линия на графике, обозначающая диапазон допустимой погрешности вычислений, захватывает ноль, освещение источником насилия со стороны сепаратистов и правительственных войск примерно соответствует освещению со стороны ОБСЕ.

Рис 1. Украинские источники освещают насилие со стороны сепаратистов, а пророссийские источники – со стороны украинских войск

Примечание: Цветные точки обозначают относительный показатель необъективности освещения случаев насилия со стороны сепаратистов или правительственных войск. Линии, посередине которых находятся точки, обозначают 95-процентный доверительный интервал.

Данные показывают значительные и систематические различия в освещении инцидентов насилия между украинскими, сепаратистскими, российскими и международными источниками. В общем и целом, украинские информационные провайдеры (обозначенные синими точками) уделяют больше внимания, чем все остальные источники, насилию со стороны сепаратистов, и меньше операциям украинских правительственных войск. Четыре из пяти источников, которые систематически склонны уделять диспропорциональное внимание атакам сепаратистов – украинские: это военный блог «Информационное сопротивление» и телеканалы 112, Эспрессо и 5-й Канал (последний принадлежит Президенту Украины Петру Порошенко).[1]

Большинство же источников, которые больше внимания уделяют инцидентам насилия со стороны правительственных сил, базируются в России (красные точки) или в самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республиках (ДНР/ЛНР, оранжевые точки). При этом наибольшую необъективность показали ДНРовские источники NewsFront и Донецкое Агентство Новостей (ДАН); они сообщают почти исключительно о насилии только со стороны украинских вооруженных сил.

Российские источники показали необъективность такой же направленности, что и сепаратистские, но в несколько меньшем масштабе. Практически все они сообщают преимущественно о случаях насилия со стороны украинских сил. Единственное исключение – независимый и оппозиционный телеканал Дождь, показатели которого ближе к медианному показателю украинских источников. Единственный украинский источник, для которого обнаружилась сопоставимая по масштабам необъективность в пользу пророссийской стороны – это принадлежащее российским владельцам агентство новостей Интерфакс-Украина. Различия между сепаратистскими и украинскими медиа намного более четкие – «самый левый» украинский источник все равно находится на графике правее, чем «самый правый» сепаратистский источник.

Картина по источникам третьих сторон (например, ОБСЕ и Википедии) вырисовывается совершенно другая. Эти источники более «нейтральны» в своем освещении, в том смысле, что они вообще не склонны возлагать ответственность за эпизоды насилия ни на одну из сторон конфликта. Их сообщения написаны более пассивным и расплывчатым языком (например, «сообщается об артиллерийском обстреле возле деревни Х») по сравнению с формулировками в местных источниках новостей. В том, что касается ОБСЕ, этот вывод согласуется с отмеченной многими наблюдателями осторожности данной организации в возложении ответственности за насилие на какую-либо из сторон, поскольку ей со всеми этими сторонами необходимо поддерживать рабочие отношения. Что же касается Википедии, то здесь причиной может быть сам принцип работы этого источника, построенный на «краудсорсинге»: многочисленные пользователи сообщают о необъективности наиболее противоречивых фраз, удаляют их со страницы, и в итоге приходят к «нейтральному» компромиссу.

Что же касается украинских и сепаратистских источников, то они не только сообщают преимущественно о случаях насилия со стороны «противоположной» стороны – они еще и сообщают в основном о случаях, в которых страдают (либо могли пострадать) мирные жители (например, артиллерийские обстрелы, применение ракет и тяжелой бронетехники, и т.д.). В украинских источниках сообщения о подобных эпизодах составляют 66% от общего числа, а в сепаратистских – 45%. При этом освещение эпизодов насилия со стороны правительственных сил является практически зеркальным отражением этой ситуации: на эпизоды, в которых пострадали или могли пострадать мирные жители, приходится 32% сообщений в украинских источниках, и 57% в сепаратистских. Российские и международные СМИ находятся где-то посередине этого диапазона.

Помимо очевидного стремления источников выставить оппонента в неприглядном свете, такая необъективность имеет серьезные последствия для разрешения конфликта. Мы детально проанализировали освещение в СМИ нарушений договоренностей о прекращении огня после первых и вторых Минских соглашений, а также провели серию моделирований, чтобы определить, какая из сторон, судя по сообщениям каждой группы источников, с большей вероятностью первой начнет стрелять. Как и ожидалось, наибольшие различия обнаружились между украинскими и сепаратистскими источниками. По данным украинских источников, сепаратисты более чем в два раза чаще в одностороннем порядке нарушают договоренности о прекращении огня, чем правительственные войска. По данным сепаратистских источников, правительственные войска нарушают перемирия в 10 раз чаще, чем сепаратисты. Судя по российским и внешним источникам (ОБСЕ, Википедия) нарушения соглашений о прекращении огня происходят довольно редко, и ответственность за это лежит на обеих сторонах конфликта примерно в равной степени.

Такие разные оценки вероятности нарушения договоренностей сторонами конфликта имеют очевидные последствия для разрешения этого конфликта. Если полагаться на сообщения внешних источников – например, ОБСЕ – то потребители новостей и политики могут прийти к выводу о том, что для снижения уровня насилия нет необходимости в санкциях или внешнем вмешательстве. Из этих сообщений складывается впечатление, что со временем насилие естественным образом само идет на спад, и что ни одна из сторон конфликта на одностороннюю эскалацию, скорее всего, не пойдет. В такой ситуации дипломатическое урегулирование вполне может стать устойчивым и долгосрочным. Однако местные источники рисуют совершенно другую картину. Судя по их сообщениям, нарушения договоренностей происходят чаще, а любое дипломатическое урегулирование представляется более шатким. Соответственно, для снижения уровня насилия нужны меры, заставляющие стороны соблюдать договоренности, причем санкции должны быть направлены преимущественно на ту из сторон, которая более склонна к односторонней эскалации. Если верить украинским источникам, то внешнее вмешательство должно быть направлено на сдерживание сепаратистов. По данным сепаратистских источников, сдерживать нужно, наоборот, украинское правительство.

Выводы

Относительная направленность и масштаб необъективности в пользу одной из сторон конфликта в сообщениях из Украины усложняют быстрое разрешение конфликта. В результате такой необъективности внутренняя аудитория по обе стороны (т.е. на контролируемых сепаратистами территориях и в остальной Украине) может стать менее заинтересована в заключении соглашения с противоположной стороной, полагая, что поскольку эта сторона склонна к односторонней эскалации, то и придерживаться достигнутых соглашений она все равно не станет. Тем временем у внешних аудиторий (т.е. в России и на Западе) сформируются противоположные представления о том, насколько сложно будет разрешить украинский конфликт, насколько необходимы санкции или вмешательство третьих сторон, следует ли оказывать давление преимущественно на одну из враждующих сторон, и если да, то на какую из них.

Бороться с необъективностью, конечно, задача не из легких. В отсутствие надежной информации о том, на какой из сторон лежит ответственность за очередной эпизод насилия, лидерам и активистам, заинтересованным в разрешении конфликта, нужно постараться лучше информировать журналистов о подробностях каждого конкретного инцидента. Там, где достоверная информация об ответственной стороне имеется, правительствам и неправительственным организациям нужно стремиться расширять доступ аудиторий к множественным источникам информации.

В настоящее время США адаптируются ко все более резкой поляризации своих СМИ, с нарастающим уровнем неопределенности и борьбы противоположных версий событий. Урок, который американцы могут извлечь из украинской информационной войны, заключается в следующем: если с пропагандой бороться с помощью контрпропаганды, ближе к истине мы, скорее всего, не станем.


[1] Выражение «уделять диспропорциональное внимание» подразумевает, что соотношение между атаками правительственных сил и атаками сепаратистов в сообщениях источника отличается от соотношения в сообщениях ОБСЕ.

 

Memo #:
471
Series:
2
PDF:
Pepm471_rus_Zhukov_April2017.pdf
Related Topics
  • 2017
  • Донбасс
  • Жуков
  • Крым
  • Россия
  • Украина
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Politics Dominate but Cannot Invigorate Economy in Putin’s Russia

  • June 6, 2017
  • Pavel Baev
View
Next Article
  • Commentary | Комментарии

Почему Трамп всех удивил

  • June 7, 2017
  • Konstantin Sonin
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

Exodus: Russian Repression and Social “Movement”

  • Laura Henry, Valerie Sperling and Lisa Sundstrom
  • March 24, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Ukrainian Resistance Movement in the Occupied Territories

  • Yuriy Matsiyevsky
  • March 20, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

Using Russian Prisoners to Fight in Ukraine: Legal or Illegal?

  • Alexander N. Sukharenko
  • March 14, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

Ramzan Kadyrov’s Gamble in Ukraine: Keeping Chechnya Under Control While Competing for Federal Power

  • Jean-François Ratelle
  • March 13, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Risk of Protest Won’t Stop Election Manipulation: Implications for Democracy Assistance

  • Cole Harvey
  • March 6, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

Ukraine’s Current Counterintelligence Capabilities

  • Eli C. Kaul
  • March 1, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Evolving Concerns of Russians After the Invasion of Ukraine: Evaluating Appeals to the Presidential Administration

  • Sasha de Vogel
  • February 27, 2023
View
  • Policy Memos | Аналитика

Russia’s Invasion of Ukraine and Weaponization of the “Humanitarian Space”

  • Lance Davies
  • February 24, 2023
PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.