PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • Illiberalism and Public Opinion Junctures in Russia’s War on Ukraine

    View
  • Policy Exchange Discussion & Memos: Guaranteeing Ukraine’s Long-Run Security (June 9)

    View
  • Ukraine’s Best Chance for Peace

    View
  • We want the war to end. But should calls for negotiating with Putin be taken seriously?

    View
  • Policy Briefs | BEAR Network-PONARS Eurasia Conference

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Идеологическая экосистема Кремля: равновесие и конкуренция

  • December 27, 2017
  • Marlene Laruelle

Западные ученые склонны использовать термин «Кремль» в неопределенном смысле применительно к различным общностям: российское правительство, президентская администрация, группа особо влиятельных фигур (которую Евгений Минченко называет Политбюро 2.0) или круг давних друзей Владимира Путина. Я полагаю, что для уточнения понятия «Кремль» полезна метафора экосистемы. Экосистема – это живой, сложный, взаимосвязанный организм, который может эволюционировать, адаптироваться и исчезать. Она взаимодействует с другими экосистемами и может поглощать или быть поглощенной. Она имеет собственные границы, которые, однако, гибки и допускают линии связи с другими экосистемами. Будучи гибкой и взаимосвязанной с аналогичными внешними объектами, экосистема все же сохраняет свою внутреннюю логику, модели и механизмы, которые регулируют отношения внутри нее.

Я рассматриваю «Кремль» как нечто объединяющее несколько идеологических экосистем, каждая из которых состоит из специфических институтов, финансовых доноров, покровителей, узнаваемых символических отсылок, агентов идеологических изменений и медиаплатформ. Существуют три базовые экосистемы – президентская администрация, военно-промышленный комплекс (ВПК) и сфера влияния Русской православной церкви (РПЦ). Все три экосистемы постоянно находятся в движении и приспосабливаются для поддержания равновесия, что подтверждает искусство Кремля адаптироваться к различным условиям. ВПК  и сфера влияния РПЦ – это те два консервативные «частно-государственные партнерства», которые продвигают более последовательную идеологическую повестку; в то время как президентская администрация поощряет более широкий спектр идей.

Переосмысление идеологического элемента путинского режима

В рамках значительной части текущих дискуссий о природе путинского режима можно выделить три основных подхода. Первый рассматривает путинский режим как клептократию, в которой коррумпированные участники близкого окружения Путина стремятся к личному обогащению. Книга Карен Давиша «Клептократия Путина: кому принадлежит Россия?» предлагает наиболее подробный анализ этого аспекта деятельности режима. Однако наличие таких явлений, как крупные и хорошо организованные схемы, взяточничество, отмывание денег и оффшоризация национальных богатств, недостаточно для объяснения всей логики функционирования политической сферы и формирования взаимодействий между государством и обществом.

Другой подход рассматривает путинский режим в качестве тоталитарной, неосталинистской институции, мотивируемой, помимо прочего, национализмом, реваншизмом и имперской агрессией. Согласно этому подходу, действия российского руководства на международной арене и внутри страны объясняются глубоко укорененными идеологическими убеждениями. Книги Чарльза Кловера «Черный ветер, белый снег: Подъем нового национализма в России» и Марселя Ван Херпена «Войны Путина: Подъем нового империализма в России» дают хорошее представление об этой трактовке. Я не согласна с их точкой зрения, поскольку авторы делают акцент на некоторые очень ограниченные явления и выводят из них «генеральный план».

Третий подход предлагает более сложное понимание, которое включает два уровня анализа. Во-первых, отношения режима с российским обществом гораздо более сложны, нежели просто патронатные или авторитарные: они основаны на подразумеваемом социальном контракте с населением, который постоянно пересматривается и который ограничивает сценарии развития режима. Стремясь соответствовать социальным запросам, руководство ежегодно тратит миллионы долларов для того, чтобы быть в курсе малейших колебаний общественного мнения, и миллиарды долларов – на формирование благоприятного для себя общественного мнения. Режим находится в постоянном поиске источников вдохновения на местах и берет на вооружение местные идеи; а обратная связь низов с верхами во многих случаях довольно интенсивна, чего часто не замечают иностранные наблюдатели. Во-вторых, внутренняя конфигурация самого режима ближе к конгломерату множества мнений и ситуативных импровизаций, нежели к единой сплоченной группе с жесткими идеологическими границами. Как писал в своей аналитической записке «Код путинизма» для ПОНАРС Евразия Брайан Тэйлор: «Это одновременно и больше, и меньше, чем идеология. Больше, потому что заключает в себе не только идеи, но и другие побуждающие к действиям стимулы. И меньше, потому что это не целостная и законченная система взглядов».

В настоящей работе приоритетное внимание уделяется не формирующим «позицию Кремля» политико-экономическим группам меркантильных интересов, а тем, кто производит идеологии. Я рассматриваю режим в виде совокупности разрозненных конкурирующих идеологий и выделяю три обширные идеологические экосистемы. Каждая экосистема функционирует сама по себе, но остается связанной с другими экосистемами, людьми, институтами и идеями, служащими мостами между различными экосистемами. Внутри каждой из таких систем некоторые люди работают в качестве агентов идеологических изменений, имеющих пространство для маневра, имеющих возможность определять свои предпочтения и культивировать собственные патронатные сети. Их связи хрупки, нуждаются в постоянном культивировании и неустанной поддержке, чтобы быть в состоянии давать отпор враждебным группам и оставаться на связи с президентской администрацией. Подобно империям олигархов, чья защищенность зависит от личной преданности, идеологические империи этих предпринимателей также нестабильны – их можно атаковать и забрать себе их самые значимые части.

Локализация идеологической продукции внутри «системы»

Было бы чрезмерным упрощением представлять продуцирование идеологий Кремлем как нечто целостное или, напротив, бессвязное. Во избежание такого рода упрощений полезно локализовать процесс продуцирования Кремлем идеологий и провести обзор разнообразия этой идеологической продукции.

Одним из мест производства этой продукции является экосистема ВПК, которая охватывает все силовые ведомства: Министерство обороны, Министерство внутренних дел, спецслужбы и военную промышленность в целом (как государственную, так и получастную). Эти группы имеют конфликтующие интересы и их раздирают многочисленные внутренние противоречия, поскольку они конкурируют за государственные субсидии и политическое внимание. Все они, однако, поддерживают широкую повестку сохранения определенного уровня идеологического контроля над российским обществом. Большинство из них верит в систему представлений советского стиля, в рамках которой людей побуждают выражать «здоровый патриотизм», а молодежь растет, получая военно-патриотическое воспитание. Некоторые более радикальные группы такие как «Изборский клуб» Александра Проханова и партия «Родина» Дмитрия Рогозина, выступают за возрождение «красной» идеологии, совмещающей ностальгию по советским временам со славянофильством и православной тематикой. Последний подход отчасти вдохновлялся «красно-коричневой коалицией», распавшейся после событий октября 1993 года.

Второе место производство идеологии – сфера влияния православия, которая охватывает Московский патриархат, православных бизнесменов (таких как Владимир Якунин и Константин Малофеев), агентов идеологических изменений (таких как режиссер Никита Михалков, а также бывший прокурор республики Крым и нынешний депутат Госдумы Наталья Поклонская) и множество православных организаций гражданского общества. Церкви не удалось проникнуть в государственную систему (в частности в школы) до той степени, на которую та надеялась. Тем не менее, она постепенно укореняется в обществе, частично преуспев в продвижении своей консервативной повестки посредством влияния на формирование законодательства по социальным и семейным вопросам. Возрождающаяся поддержка православия, ностальгия по царскому периоду и реабилитация белоэмигрантов подготовили (хотя и, в основном, децентрализованно) благоприятную почву для тех, что продвигает радикально реакционный нарратив. Имевшие место в августе 2017 г. уличные демонстрации против фильма «Матильда», повествующего о любовной истории между цесаревичем Николаем II и балериной, служат иллюстрацией существования современного православного фундаментализма, готового к участию в уличном насилии.

Обе упомянутые экосистемы уходят корнями в советское прошлое. ВПК в наибольшей степени выказывает преемственность по отношению к советскому периоду. Это объясняется очевидными структурными причинами: он защищает те геополитические и промышленные интересы, которые эволюционировали не кардинально, за исключением необходимости адаптироваться к рыночной экономике и, в некоторых случаях, также корректировать стратегические расчеты. На персональном уровне его основными представителями, по большей части, являются стареющие советские служащие. Сфера влияния православия более сложна. Она имеет истоки в так называемой «Русской партии», проявлявшей активность в некоторых советских структурах между 1960-ми гг. и 1980-ми гг. Эта эта преемственность иногда воплощается через судьбы семей. Известный детский писатель и автор слов советского и российского государственного гимнов Сергей Михалков был одним из руководителей «Русской партии». Его сын – известный режиссер Никита Михалков – сегодня является одним из главных представителей православного крыла. Эта группа также прошла через глубокое обновление. Многие из ее представителей являются так называемыми православными бизнесменами – новым поколением, рожденным на жестком пути к рыночной экономике в 1990-х гг. Некоторым, подобно Константину Малофееву, чуть больше 40 лет. Кроме того, православное крыло сейчас очевидно лучше связано с эмигрантскими кругами, чем это было в советский период.

Президентская администрация является самой эклектичной из трех экосистем и самой молодой в кадровом отношении. Общую динамику превосходно иллюстрируют заимствования идей Владиславом Сурковым, более десятилетия являвшегося первым заместителем главы президентской администрации, а затем ставшего советником президента. Он сыграл критически важную роль в управлении доступным набором идеологий, одновременно обуздывая те группы, которые могли бы представлять угрозу режиму. Широкая идеологическая палитра, которой решила воспользоваться президентская администрация, включает в себя три основных компонента:

  1. Ностальгия по лайт-версии советского прошлого, сконструированная так, чтобы отвечать как постсоветским условиям, так и российскому консюмеризму и видоизменяться различным образом. Эта ностальгия относится, главным образом, к брежневским десятилетиям, тогда как сталинская эпоха задействуется сравнительно мало;
  2. Классическое государствоцентричное видение России, которое подчеркивает длительность существования страны и ее географический масштаб. Это находит, например, отражение в возрождении Русского географического общества и Военно-исторического общества;
  3. Образ глобализированной, мультикультурной и многогранной России, сочетающий в себе элементы статуса великой державы с либеральными экономическими ценностями. Эта линия основывается на заимствованиях из целого ряда областей, включая американские политические кампании и маркетинг, западный постмодернизм, нарративы американского неоконсерватизма, консюмеризма, глобализации, а также трансформации в Китае.

Единственная идеологическая красная линия заключается в том, что индивидуумы не могут быть идентифицированы как либералы в политическом смысле этого термина, поскольку это трактуется как преднамеренное или непреднамеренное служение западным интересам и работа на геополитический, политический, экономический или моральный развал России. В то же время, экономические либералы все еще могут быть частью истеблишмента.

Следовательно, из трех упомянутых экосистем президентская администрация является наименее идеологически жесткой и наиболее способной к адаптации к новым контекстам, о чем свидетельствует назначение Сергея Кириенко первым заместителем руководителя Администрации Президента в 2016 году. С его приходом маятник качнулся от крайне консервативных/реакционных позиций в сторону более центристских. К примеру, в 2017 году президентская администрация выделила гранты ранее получившим статус иностранных агентов организациям, приостановила прямое финансирование близкого к Путину патриотического клуба байкеров «Ночные волки» и не поддержала тех православных фундаменталистов, которые перешли границу дозволенного в своих выступлениях против фильма «Матильда».

Экосистемы ВПК и православия убеждают президентскую администрацию разрабатывать повестку смены общественной идеологии. Они также пытаются вносить больше доктринального содержания в преимущественно консервативную повестку государства. Однако президентская администрация сопротивляется этим усилиям. Ее консервативная идеология остается расплывчатой, основываясь на таких ключевых характеристиках, как антизападничество, антилиберализм, продвижение традиционных моральных ценностей и классическое государствоцентричное видение России. Помимо этих нескольких установок, в идеологии превалирует размытость. В целом, президентская администрация стремится обеспечивать неучастие населения в политике и в уличном активизме в надежде на безропотное принятие существующего положения как должного и на пассивную поддержку режима.

Выводы

Поддержка «консерватизма» президентской администрацией имеет две цели – оборонительную и наступательную. Оборонительная цель состоит в том, чтобы представить статус-кво путинского режима в качестве наилучшего выбора для страны и тем самым делегитимизировать либеральную оппозицию и западное влияние. Эта цель, по большому счету, уже достигнута: режим имеет широкую общественную поддержку и большинство граждан продолжает рассматривать Путина в качестве символа нации и государства, несмотря на критику по поводу коррумпированности руководства и на озабоченность стагнацией экономики. Вторая (наступательная) цель заключается в переформатировании российского общества с тем, чтобы оно оставалось деполитизированным и пассивным в своем взаимодействии с режимом, но активно участвовало бы в социальной жизни. Россия уже не является социальным государством (с целью достижения всеобщего благосостояния): это неолиберальное государство, которое стремится сократить бюджетные расходы. Ему требуется такое общество, которое было бы способно принять на себя ответственность, не ожидая при этом от государства слишком многого. Эта вторая цель, по большей части, все еще достигнута, поскольку президентская администрация не контролирует поведение населения. Российское общество сопротивляется желанному для режима реформатированию и лишь выборочно верит заявлениям властей. Общество не позволяет власти заставить себя делать то, чего оно не хочет.

Экспертные методы ориентированные на то, чтобы описать, определить, а затем типологизировать доктринальный контент режима, по большей части, упускают главное.  Они исходят из того, что доктрина важнее мировоззрения, а содержание важнее стиля; не принимая при этом во внимание совокупность таких присущих режиму факторов, как поведение, привычки и технологии управления. Они также упускают аспект сотворчества в совместном процессе производства смыслов и производимый путинским режимом культурный резонанс. Гораздо более важным, чем обсуждение статуса Александра Дугина и Ивана Ильина в глазах истеблишмента, является «отражательная» способность режима. Последний черпает вдохновение из многих народных субкультур: блатной культуры, боевых искусств, традиции стёба (пародии) и карнавализации, неолиберальных потребительских практик и позднесоветской культуры. Режим задействует их в своих целях, стремясь соответствовать общественным запросам и насаждая всеобъемлющую культурную гегемонию в свою пользу. До сих пор этот баланс, в основном, успешно сохранялся, даже учитывая, что о разрушении символической легитимности свидетельствует невозможность вновь завоевать доверие среднего и высшего классов в Москве, Санкт-Петербурге и других городах, а также трудности в нахождении общего языка с молодым поколением, вся жизнь которого проходила при Путине. Тем временем, Кремль, похоже, сумеет перестроиться на какое-то время, получая преимущества как благодаря своим навыкам адаптации и импровизации, так и ввиду некоторой системной инерции, препятствующей возникновению привлекательных альтернатив будущего.

Memo #:
493
Series:
2
PDF:
Pepm493_rus_Laruelle_Nov2017.pdf
Marlene Laruelle
Website | + posts
Research Professor; Director, Institute for European, Russian and Eurasian Studies (IERES); Director, Central Asia Program; Director, Illiberalism Studies Program; Co-director, PONARS Eurasia

Affiliation

Elliott School of International Affairs, The George Washington University

Links

The George Washington University (Bio)

Expertise

Ideology, Political Philosophy, Nationalism, Far Right, Extremism, Populism, Illiberalism, Great Power Competition, Russia, Europe, Arctic, Central Asia
  • Marlene Laruelle
    https://www.ponarseurasia.org/members/marlene-laruelle/
    Manufacturing Support for War: Russia’s Preppers, Fellow Travelers, and Activist Networks
  • Marlene Laruelle
    https://www.ponarseurasia.org/members/marlene-laruelle/
    Disinformation and Religion on the Russian Scene: Reactionary Politics and Orthodox Fundamentalism
  • Marlene Laruelle
    https://www.ponarseurasia.org/members/marlene-laruelle/
    Relevant Past PONARS Eurasia Policy Memos on Kazakhstan
  • Marlene Laruelle
    https://www.ponarseurasia.org/members/marlene-laruelle/
    Beyond “hybrid warfare”: a digital exploration of Russia’s entrepreneurs of influence
Related Topics
  • 2017
  • Ларюэль
  • Россия
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Россия может проиграть новую войну

  • December 27, 2017
  • Georgi Derluguian
View
Next Article
  • Recommended | Рекомендуем

Российский путь

  • December 29, 2017
  • Vladimir Gelman
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

The EU Takes Aim at Russia’s Natural Gas Weak Spot

  • Martin Jirušek
  • June 23, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Fused and Diffused Systems of Public Power in Russia

  • Kirill Melnikov
  • June 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Outsourcing Violence: Provocateurs and Power Struggles in Kazakhstan, January 2022

  • Dinissa Duvanova and Barbara Junisbai
  • June 13, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Informational Dictator’s Dilemma: Citizen Responses to Media Censorship and Control in Russia and Belarus

  • Samuel Greene
  • June 12, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Ready to Protest? Calculating Protest Potential in Russian Regional Capitals

  • Irina Busygina and Ekaterina Paustyan
  • June 5, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика
  • Uncategorized

Contentious Cities: Urban Conflicts in Russian Millionniks

  • Andrei Semenov
  • June 2, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Influencers, Echo Chambers, and Epistemic Bubbles: Russia’s Academic Discourse in the Wake of the War in Ukraine

  • Mariya Omelicheva
  • May 31, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Changing “De-facto State Playbook”: From Opportunism to Strategic Calculation

  • Tetyana Malyarenko and Stefan Wolff
  • May 27, 2022
PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.