Сладкая перспектива встречи с Трампом помогла России проглотить горькую и неизбежную потерю престижа от краха устаревшего соглашения
Новости о решении США выйти из Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности 1988 привели к предполагаемому взрыву пропагандистских мыслей в Москве. И на конец прошлой недели весь этот симулированный гнев улегся и появилось несколько трезвых выстоянных мыслей. Российская верхушка долгое время хотела выйти из этого соглашения эры Холодной войны – только в Кремле думали о том, как возложить вину за неизбежный разрыв на США. Интрига сработала. Однако заявление Дональда Трампа на встрече в Неваде о пересмотре договора все равно стало для президента Владимира Путина сюрпризом. Подготовленный Россией ответ едва успел укрепиться, как визит в Москву Джона Болтона, советника президента США по национальной безопасности, побудил Кремль к ее серьезному переосмыслению.
Болтон начал с более пятичасовой встречи с Николаем Патрушевым, который уже долгое время занимает должность секретаря Совета безопасности РФ. Тон российских комментариев в Москве моментально изменился с враждебного на почтенный, с акцентом на формирование доверия. Примечательно, что следующими по расписанию были отдельные встречи с министром иностранных дел Сергеем Лавровым и министром обороны Сергеем Шойгу, и в конце – 90-минутная аудиенция с Путиным. Российский президент говорил скорее с сарказмом, чем с возмущением относительно решения США, которое Болтон представил как окончательное и необратимое. Возможности кремлевской пропаганды оскорбить в ответ были эффективно урезаны. Повлиявшим на ход игры могло стать предложение организовать встречу Путина с Трампом в Париже в ходе большой церемонии в честь завершения Первой мировой войны, а заодно еще одно подтверждение относительно приглашения российского лидера в гости в Вашингтон.
Эта сладкая перспектива, очевидно, помогла России проглотить самом деле горькую и неизбежную потерю престижа, которую Кремль бы не принял после краха устаревшего и ненавистного ему соглашения. На самом деле единственной материальной основой для претензий России на статус «сверхдержавы» является ее ядерный арсенал, количественно равный американскому. Впрочем, Трамп жестко и даже с презрением отклонил паритет, на который столько времени напрашивались. Российские традиционные эксперты по вопросам обороны пытались бить тревогу по поводу рисков возникновения бесконтрольной гонки вооружений в атмосфере отсутствия ограничений, некогда наложенных договором. И в этих предупреждающих заключениях относительно рисков не говорят о том факте, что сейчас Россия не способна приобщиться к войне вооружений, как это было в 70-х, когда СССР заставили перезагрузить свою военную машину до уровня поломки.
Путин уже вынужденно начал виртуальную гонку вооружений, показав красноречивую презентацию гиперзвуковых и ядерных ракет в рамках своего обращения к Федеральному собранию в прошлом марте. То хвастовство – еще больше, чем перманентное несоблюдение договора – доказало бессмысленность существования ДРСМД, который нельзя легко переписать так, чтобы включить туда вооруженные системы, основанные на современных технологиях. Развертывание Путиным «мартовских ракет» пока не продемонстрировало прогресса в силу многочисленных технических причин. Но несмотря на все лидер Кремля продолжает обещать будущие прорывы. Впрочем, сейчас он говорит, что российские ракеты будут развернуты не в связи с формальной ликвидацией запрета, а лишь в ответ на развертывание наземных американских ракет средней дальности в Европе. И в лучшем случае – на годы.
Такой самоконтроль связан прежде всего с намерениями России побудить Европу сердиться на решение Трампа выйти из договора как на несвоевременное, слабо обоснованное, плохо координированное и потенциально ставящее под угрозу безопасность многих европейских государств. И российские комментаторы в присущей им манере преувеличивают поддержку Европой этого договора, который символизировал конец Холодной войны. Те же европейцы насторожены динамикой новой конфронтации и знают, что несоблюдение договора – это не технический сбой, а политика, которую исповедует ревизионистской Россия. Путин пытался продать свою приверженность идеям мира и сотрудничества с Европой премьер-министру Италии Джузеппе Конте, посетившему Кремль вскоре после Болтона. И репутация России как партнера опустилась слишком низко в результате ряда неудачных операций ее спецслужб на чужих землях. Антиядерные настроения в Европе сильные и глубокие. Следовательно для Москвы практически невозможно найти связь с этими странами, поскольку ключевой источник тамошнего недовольства – это российская политика манипуляции и модернизации ядерного оружия.
Со стороны Болтона было очень сильным политическим жестом возложить венок на мост, где 27 февраля 2015 убили Бориса Немцова. Эта простая дань памяти напомнила Путину, что его контроль над Россией не усилился из-за конфронтации с Западом – и может еще больше встать под угрозу из-за нового ядерного кризиса. Кремлевские исполнители, включая Виктора Золотова, сыгравшего ключевую роль в укрывательстве убийства Немцова, а сейчас командующего российской национальной гвардией, слишком коррумпированы, чтобы полагаться на них из-за усиления давления персонализированных санкций. Тем временем Запад становится все более умелым в распознавании кремлевских методов и рекрутирования различных «путинских экспертов» и «миротворцев» за рубежом, включая коррупцию, которой пропитаны разнообразные «гибридные» операции России.
В начале понятная негативная реакция на крах ДРСМД в Европе и от тех в России, кто пытается рассуждать вне контекста ежедневного хаоса, дает дорогу рефлексиям о рисках нового конфронтации и несоответствия старых рамок для контроля за вооружением. На самом деле существует настоятельная потребность найти способ и методы контролировать эти все большие риски. Крайне важно спасти и Россию от опасности этой конфронтации, которая может завершиться только фиаско – возможно, куда более опасным, чем то, которое завершило существование СССР. Проблема акцентирования на этих проблемах заключается в том, что каждая гласная рекомендация сталкивается с реалиями путинского режима, существование которого можно продолжить только путем эксплуатации ментальности «осажденной крепости» и очень активного нанесения вреда западной – и никак не железной – солидарности. Этот режим не может придерживаться новой версии разрядки или политики «мирного сосуществования», потому что его основа слишком слабая и коррумпированная, чтобы противостоять вызовам нормальной экономической и политической конкуренции […]
