Если обвинение в сговоре с русскими перестанет быть удобной дубинкой против Трампа, то интерес американских политиков к новым санкциям против Москвы может снизиться.
Результат работы комиссии спецпрокурора Роберта Мюллера подтвердил то, о чем твердили критически настроенные наблюдатели все два года расследования, — отсутствие сговора между президентом США Дональдом Трампом и Россией во время предвыборной гонки 2016 года. Факт воспрепятствования следователям со стороны Трампа не доказан, но и не опровергнут полностью; однако он в гораздо меньшей степени касается российско-американских отношений.
Решение стало серьезным ударом по демократам, особенно кругу Хиллари Клинтон, активно продвигавшему «русскую» версию ее поражения, по репутации ведущих средств массовой информации, вложившихся в раскрутку этого сюжета, и большим облегчением для Дональда Трампа и республиканцев. Уже говорят, что результат расследования Мюллера станет одним из главных аргументов в кампании Трампа за переизбрание в 2020 году, хотя до президентских выборов еще полтора года и многое может изменить повестку дня.
Стоит ли России надеяться на облегчение санкций? На первый взгляд нет: обвинения в сговоре сняты с Трампа, но представление, что российские хакеры стоят за взломом серверов Национального комитета Демократической партии и что «русские тролли» в соцсетях повлияли на волеизъявление американцев, никуда не делось. Просто русские сделали это без договоренности с Трампом.
Никуда не денется и конфликт, начатый аннексией Крыма и помощью со стороны России восточноукраинским сепаратистам. До 2016 года американское общество не обращало большого внимания на новости из этого региона, но затем Россия попала в фокус внимания американских СМИ, и российский экспансионизм стал фактором американской политики. Любые шаги навстречу Москве будут и дальше критиковаться как сотрудничество с нарушителем международных норм.
Однако надо понимать, что основной мишенью двухлетней атаки была не Россия, а именно президент Соединенных Штатов. Коль скоро обвинение в сговоре с русскими перестает быть удобной дубинкой против Трампа, интерес к сохранению и усилению санкций тоже может уйти на задний план. Вряд ли их скоро отменят, но можно ожидать, что контакты с россиянами постепенно перестанут считаться «токсичными» и дипломаты, политики, а потом и сам Дональд Трамп вернутся к диалогу с российскими коллегами. В конце концов, мы знаем, что Трамп упрямо выполняет свои предвыборные обещания, а вывод российско-американских отношений из состояния конфликта был одним из них.
Многое зависит и от тех самых ведущих американских газет. Первая реакция изданий, что в наибольшей степени участвовали в раскрутке «Рашагейта» — недоверие к источнику информации, генеральному прокурору США Уильяму Барру, который мог, по мнению колумнистов, не полностью или предвзято изложить результаты расследования. Однако это похоже уже на арьергардные бои. Теперь надо восстанавливать репутацию — нельзя исключить, что в рамках исправления ошибок The New York Times и The Washington Post дадут на своих страницах слово политикам и ученым, больше ценящим стабильность в российско-американских отношениях.
Ждать подобной переоценки ситуации от «старых демократов» не стоит, но вот новые лица в этой партии, не успевшие принять участие в антироссийской кампании, могут предложить иную политику. Хотя вряд ли речь пойдет о радикальной смене курса, например о предложении отмены санкций.
Хотелось бы, чтобы возможность улучшения российско-американских отношений, которую дает публикация доклада Мюллера, была полностью использована Россией. Нагнетание конфронтации привело и российских законодателей к принятию решений, исходящих из неминуемой эскалации конфликта и дорого стоящих как экономике, так и российскому обществу в целом, например закона о возможности изоляции Рунета или ограничения сотрудничества НКО с иностранцами. Хорошим знаком, демонстрирующим желание России сделать шаг навстречу США, была бы отмена подобных законов.
В списке того, что испортилось в российско-американских отношениях за последние два года, есть и сокращение контактов, от препятствий для совместных научных проектов до закрытия консульств и сокращения дипломатического корпуса. В интересах обеих стран еще до любых формальных договоренностей — восстановление этой инфраструктуры.
