PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
Contacts
Address 1957 E St NW, Washington, DC 20052 adminponars@gwu.edu 202.994.5915
NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • COVID-19 in Eurasia: PONARS Eurasia Policy Perspectives

    View
  • Preparing for the Parliamentary Elections of 2021: Russian Politics and Society (Gel’man, Lankina, Semenov, Smyth, and more)

    View
  • Russians supported Putin’s moves in Crimea in 2014. Here’s what’s different in 2021

    View
  • Putin’s Rules of the Game: The Pitfalls of Russia’s New Constitution

    View
  • In the Caucasus, There Is a Peace Agreement but Not Peace

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • Music and Politics in Contemporary Russia [Lipman Series 2021] April 12, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Gorbachev about the dynamic music scene in contemporary Russia, and how free Russian musicians are to make political statements.
  • How is the Russian Government Coping with Rising Food Prices? [Lipman Series 2021] March 15, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Anton Tabakh about rising food prices in Russia, and what they might mean for Russia's current and future stability.
  • The Communist Party of the Russian Federation: More Than Just Systemic Opposition? [Lipman Series 2021] March 5, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Felix Light and Nikolay Petrov about the contemporary Communist Party of the Russian Federation, including the divisions between its leadership and membership, its attitude toward Alexei Navalny, and why it might be more than just "systemic" opposition after all.
  • Internet Resources: Civic Communication and State Surveillance [Lipman Series 2021] February 16, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Andrei Soldatov and Tanya Lokot about the role of the internet in contemporary Russian politics, including both as a tool of the Russian opposition and as an instrument of the increasingly repressive Russian regime.
  • The Rise of Alexei Navalny's Political Stature and Mass Protest in Russia [Lipman Series 2021] February 1, 2021
    In the first PONARS Eurasia Podcast of 2021, Maria Lipman chats with Greg Yudin about the current protests taking place in Russia, and what Alexei Navalny's growing popular support means for the Putin regime.
  • Russian Social Policy in the COVID-19 Era [Lipman Series 2020] December 21, 2020
    In 2020’s final episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sarah Wilson Sokhey and Ella Paneyakh to discuss Russian social policy in the COVID-19 era, and public perception of Russia’s overall pandemic response.
  • Conscious Parenting Practices in Contemporary Russia [Lipman Series 2020] December 10, 2020
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Julia Yuzbasheva and Maria Danilova to learn more about the proliferation of "conscious parenting" practices in contemporary Russian society.
  • The Transformation of Belarussian Society [Lipman Series 2020] November 11, 2020
    In this episode of the PONARS Eurasia Podcast, Masha Lipman chats with Grigory Ioffe about the long-term and short-term factors that led up to the current protests in Belarus, and the ongoing transformation of Belarussian society.
  • Russian Lawmakers Adjust National Legislation to the Revised Constitutional Framework [Lipman Series 2020] October 26, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about ongoing changes to Russia’s national legislation based on the recently revised constitutional framework, and what these changes portend for the 2021 Duma election.
  • Russia's Regional Elections [Lipman Series 2020] September 25, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Graeme Robertson and Konstantin Gaaze about Russia’s September 13 regional elections and whether or not the Kremlin should be worried about upcoming Duma elections.
  • Policy Memos | Аналитика

Планы Кремля в Арктике: от амбиций к разочарованию

  • August 22, 2016
  • Sergei Medvedev

В течение последнего десятилетия Россия развернула дипломатическое и символическое наступление в Арктике, как следует из ее возросшей военной активности, грандиозных хозяйственных планов и демонстративных актов по утверждению национального суверенитета. Российские официальные лица все чаще представляют Арктику как пример возрождения России, «поднимающейся с колен».

Несмотря на эти шумную активность и еще более шумную риторику,  арктические проекты России – лишь продолжение политики Кремля по «симуляции суверенитета», череда символических актов, призванных продемонстрировать присутствие России на мировой арене. Подобно войнам в Украине и в Сирии, действия Россия в Арктике – это попытка укрепить патриотизм внутри страны и создать имидж великой державы за рубежом.

Символическое наследие

На протяжении веков Север играл мифологическую роль в российском массовом сознании. Он был настоящим русским фронтиром: пространством приключений, символом территориального величия и источником неисчерпаемых ресурсов. Арктическая одиссея России восходит к экспедициям первопроходцев, охотников и казаков в XVI-XVII веках, за которыми последовали географические открытия Витуса Беринга и других полярных исследователей в XVIII-XIX веках. Север не случайно стал основополагающей частью русской идентичности – территориальность всегда играла важную роль в конструировании политического сообщества в России и служит ключевым маркером российской государственности.

При этом куда важнее практических соображений были символическое значение и перспективы Арктики. В этот нарратив входили великие открытия, рассказы о подвигах и жертвах, легенды о форпостах цивилизации – но все это были лишь исторические предания, а не трезвый экономический расчет. Долгие века Россия гордилась тем, что владеет огромными арктическими пустынями, но не смогла извлечь из этого ощутимых материальных выгод. Крайний Север в этом смысле отличается от Сибири, которая в колониальную эпоху была источником экспортного товара (такого как пушнина). Арктика же давала России рыбу, моржовый клык, мясо кита – но это были скорее товары регионального, а не общегосударственного значения.

Советский Союз развернул широкую программу развития Арктики с 1920х по 1960е годы, которая затем перешла в масштабную разработку месторождений нефти и газа. В эпоху «холодной войны» СССР также создал разветвленную военную инфраструктуру, в том числе базы подводных лодок, аэродромы и станции слежения. Однако в последние годы существования СССР и в особенности после его распада значение Арктики и масштаб территориального развития радикально снизились. Регион стал терять военное и стратегическое значение, что отразилось в резком сокращении финансирования и обеспечения арктической инфраструктуры. Военные объекты и шахты были заброшены, города и поселки опустели. К концу XX столетия российская Арктика превратилась в гигантский обледенелый памятник неудачной попытке модернизации.

Второе открытие Арктики

Новый всплеск интереса к Арктике пришелся на президентство Владимира Путина. За его подписью были изданы несколько политических документов, особо выделяющих Арктику, в том числе Арктическая стратегия 2008г., Стратегия Национальной безопасности 2009г. и новая редакция Военной доктрины 2014г., которая ставит перед Вооруженными Силами РФ задачу «обеспечить национальные интересы Российской Федерации в Арктике». Новая  Морская доктрина России, утвержденная Путиным в июле 2015г., также делает особый акцент на защите российских интересов в Арктике.

Ключом к пониманию арктической политики России является официальная заявка на уточнение границ исключительной экономической зоны (ИЭЗ), континентального шельфа и прав судоходства в Арктике. Заявка Москвы, изначально поданная в 2001г. и пересмотренная в феврале 2016г., включает в себя хребет Ломоносова и хребет Менделеева, которые проходят под Северным полюсом, Охотское море, а также части Баренцева и Берингова морей, в целом около 1,2 млн кв. км. Ссылаясь на недостаток информации, Комиссия ООН по границам континентального шельфа отклонила первоначальную заявку России в 2002г. С того момента Россия поставила перед собой задачу собрать научные и экспериментальные свидетельства в поддержку заявок на расширение своей ИЭЗ в Северном Ледовитом океане и на Северном морском пути. Заявка России на расширение ИЭЗ конкурирует с такими же заявками Дании, Канады и США, и это значит, что в определенных спорных вопросах, в частности по хребту Ломоносова и хребту Менделеева, решение может занять много лет.

Кремль рассматривает Арктику как крупнейший источник природных ресурсов в XXI веке. Москва в особенности заинтересована в разработке новых нефтяных месторождений на континентальном шельфе. Буровая платформа «Приразломная», вокруг которой развернулись протесты «Гринпис», должна была стать образцом для новых проектов. В то же время, по мере того как происходит глобальное потепление и тает арктический лед, Россия надеется, что развитие Северного морского пути превратит его в альтернативный судоходный маршрут между Восточной Азией и Европой, сокращая время в пути почти на две недели по сравнению с традиционным маршрутом через Суэцкий канал.

Российское руководство также полагает, что с точки зрения безопасности Арктика может в будущем стать ареной схватки за природные ресурсы и даже местом для террористических атак. Эту идею проводят ведущие силовики, в т.ч. секретарь Совета Безопасности Николай Патрушев и глава ФСБ Николай Бортников, что привело к усилению российского военного присутствия в Арктике, в том числе к строительству новых военных баз и к созданию Арктической бригады, готовой к размещению в любой точке арктического побережья. К 2018 г. Вооруженные Силы РФ планируют построить новые военные базы на мысе Шмидта и на Курильских островах, поддержать существующую базу на острове Котельный и удвоить военный контингент на архипелаге Новая Земля. Эти объекты заложат инфраструктуру будущей Арктической группировки войск.

Арктика как символический ресурс

Несмотря на заявленные экономические и военные мотивации, подлинные цели арктической политики России в основном носят символический характер. Идея Путина заключается отнюдь не в географических открытиях и не в территориальном расширении, как во времена Российской Империи, и не в стремлении заселить и освоить ледяную пустыню, как мечталось во времена советской модернизации, но в том, чтобы при помощи Арктики восстановить великодержавный статус России[1] и справиться со всеобъемлющим постимперским ресентиментом.

Именно в этом заключался подлинный смысл стратегий и маневров Кремля в последние пятнадцать лет, настоящей целью которых было заново «переиграть» окончание «холодной войны» и залечить травму постсоветского распада. С этой точки зрения Арктика является главной ареной для того, чтобы наращивать военные мускулы, анонсировать свое возвращение в качестве великой державы, бросить вызов крупным мировым игрокам и, в конце концов, вернуть Россию на «большую шахматную доску» геополитики.

Этот символический подход к Арктике хорошо иллюстрируют три показательных эпизода. Первым была экспедиция «Арктика-2007» под командованием титулованного российского полярника и депутат Госдумы Артура Чилингарова, который водрузил российский флаг на морское дно на Северном полюсе. Экспедиция в августе 2007г. поначалу задумывалась как международная научная акция, но Кремль превратил ее в часть пропагандистской кампании в поддержку заявки на расширение границ российского континентального шельфа. После экспедиции правительство заявило, что образцы грунта с морского дна свидетельствуют, что российский хребет Ломоносова простирается до Северного полюса.     

Второй эпизод имел место в сентябре 2013г. при столкновении с «Гринпис». Активисты на судне «Арктик санрайз» попытались взобраться на российскую буровую платформу «Приразломная» в пределах 200-мильной исключительной экономической зоны в знак протеста против добычи нефти в Арктике. На эту акцию Россия ответила самым жестким манером: на судно высадился российский спецназ, все члены экипажа были арестованы, и им было предъявлено обвинение в пиратстве. [2]

Третий символический акт демонстрации российского суверенитета был разыгран месяцем позже, в преддверии зимних Олимпийских игр в Сочи, когда олимпийский огонь, в ходе самой длинной в истории Игр эстафеты (она включала в себя и полет в космос) был доставлен атомным ледоколом на Северный полюс.

Арктические планы России на мели?

К 2016 году большие планы России на Арктику серьезно пошатнулись. Первый звонок прозвучал со стороны сырьевого сектора.  Сдвоенный удар западных санкций и упавших цен на нефть означал, что Россия потеряла доступ к технологиям и ноу-хау для бурения на арктическом шельфе, и в то же время это утратило экономическую целесообразность: при нынешнем (и возможно, долгосрочном) низком уровне цен добыча нефти в Арктике становится попросту нерентабельной. В конце сентября 2015г. Royal Dutch Shell объявила о выходе из арктических проектов в России, и за ней последовали Exxon Mobil, Chevron и BP. Российские нефтяные компании остались одни, практически без кредитов и технологий и с неясными экономическими перспективами.

Точно так же планы на развитие Северного морского пути оказались коммерчески несостоятельными. Как заметил Павел Баев, «старая советская инфраструктура на Севморпути настолько плоха, что навигация в сложных северных водах является слишком рискованной. И в то же время Египет быстро открыл новый Суэцкий канал, который предлагает гораздо более надежный маршрут для танкерного и контейнерного судоходства» из Восточной Азии в Европу.

И наконец, как замечает тот же Баев, российская заявка на расширение континентального шельфа сталкивается с конкурирующими заявками от Дании и Канады, и Комиссия ООН по границам континентального шельфа «не может сделать рекомендацию по конкурирующим заявкам, пока стороны не согласятся на компромисс».

Все это оставляет России исключительно символические цели: патриотическая пропаганда внутри страны и укрепление образа великой державы за рубежом.

Заключение

Как неоднократно было в прошлом, российская Арктика снова предстает в качестве пустого пространства, которое государство использует для символической демонстрации суверенитета. Она становится местом конструирования идентичности, территорией воплощения национального мифа, воскрешая легенды о жертвах и о величии нации. Путин умело использует традиционную риторику героизма для национальной консолидации и для проецирования силы.

Как заметила политолог Синтия Вебер, «уже недостаточно задаваться вопросом, ‘как репрезентируется суверенитет?’ Исследователи международных отношений должны перейти к следующему вопросу: ‘как симулируется суверенитет?’». Этот вопрос важен не только для анализа арктической политики России, но и для понимания ее действий в Украине и Сирии. Это также были попытки укрепить национальный суверенитет при помощи символических интервенций – «гибридная война» в Украине, в которой вмешательство России никогда не было официально признано, и последовавшая за ней высокотехнологичная воздушная война на Ближнем Востоке.

Демонстративная экспансия России в Арктике является очередной симуляцией суверенитета, серией символических жестов в области дипломатии, территориальных споров и военного строительства с тем, чтобы отразить угрозу несуществующего противника (кроме, разве что, лодки с активистами «Гринпис»). В итоге, российская «битва за Арктику» — это риторическая уловка, еще одна «потемкинская деревня», которыми так славится Россия.

 


[1] Roi, Michael L. “Russia: The Greatest Arctic Power?” The Journal of Slavic Military Studies, 23.4 (2010), p. 558.

[2] Команда была освобождена в декабре 2013г., а судно – в июне 2014г. В августе 2015г. Арбитражный суд Гааги постановил, чтобы Россия заплатила Нидерландам за убытки в связи с задержанием судна и экипажа. 

 

Memo #:
430
Series:
2
PDF:
Pepm430_rus_Medvedev_June2016.pdf
Sergei Medvedev
Sergei Medvedev
Website | + posts
Professor of Politics; Deputy Dean for International Affairs
Affiliation

Higher School of Economics, Moscow
Links

Higher School of Economics (Bio)
Expertise

History, Politics, Institutions, Russia
  • Sergei Medvedev
    https://www.ponarseurasia.org/members/sergei-medvedev/
    Вся политика инвестирована в одно-единственное тело
  • Sergei Medvedev
    https://www.ponarseurasia.org/members/sergei-medvedev/
    Власть справилась
  • Sergei Medvedev
    https://www.ponarseurasia.org/members/sergei-medvedev/
    The Return of the Russian Leviathan
  • Sergei Medvedev
    https://www.ponarseurasia.org/members/sergei-medvedev/
    The State and the Human Body in Putin’s Russia: The Biopolitics of Authoritarian Revanche
Related Topics
  • Арктика
  • Дания
  • Канада
  • Россия
  • Сергей Медведев
  • СССР
  • США
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Спустя 25 лет после распада СССР: Что пошло не так?

  • August 18, 2016
  • Henry Hale
View
Next Article
  • Commentary | Комментарии

Альтернативы путча: ужасный конец и бесконечный ужас

  • August 24, 2016
  • Vladimir Gelman
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

China’s Expanding Military Education Diplomacy in Central Asia

  • Erica Marat
  • April 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

This Time is Different (Again): The Political Consequences of the Economic Crisis in Russia

  • Andrei Semenov
  • April 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Dzerzhinsky Discord: Who Will Fill the Vacancy in Lubyanka Square?

  • Maria Lipman
  • March 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Political Consequences of Public Relations Miscalculations: Will Ukraine’s Anti-corruption Bureau be Terminated?

  • Ivan Gomza
  • March 12, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Belarus Protests and Russia: Lessons for “Big Brother”

  • Natalya Chernyshova
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

Central Asian Responses to COVID-19: Regime Legitimacy and [De]Securitization of the Health Crisis

  • Mariya Omelicheva and Lawrence P. Markowitz
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

COVID-19 in Russia: What Russians Expected, What They Got, and What They Think About It

  • Sarah Wilson Sokhey
  • February 22, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Russian Parliament and the Pandemic: A State of Emergency, Post-constitutional Changes, Retaliatory Laws

  • Ekaterina Schulmann
  • February 16, 2021

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.