PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
Contacts
Address 1957 E St NW, Washington, DC 20052 adminponars@gwu.edu 202.994.5915
NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • COVID-19 in Eurasia: PONARS Eurasia Policy Perspectives

    View
  • Preparing for the Parliamentary Elections of 2021: Russian Politics and Society (Gel’man, Lankina, Semenov, Smyth, and more)

    View
  • Russians supported Putin’s moves in Crimea in 2014. Here’s what’s different in 2021

    View
  • Putin’s Rules of the Game: The Pitfalls of Russia’s New Constitution

    View
  • In the Caucasus, There Is a Peace Agreement but Not Peace

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • Music and Politics in Contemporary Russia [Lipman Series 2021] April 12, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Gorbachev about the dynamic music scene in contemporary Russia, and how free Russian musicians are to make political statements.
  • How is the Russian Government Coping with Rising Food Prices? [Lipman Series 2021] March 15, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Anton Tabakh about rising food prices in Russia, and what they might mean for Russia's current and future stability.
  • The Communist Party of the Russian Federation: More Than Just Systemic Opposition? [Lipman Series 2021] March 5, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Felix Light and Nikolay Petrov about the contemporary Communist Party of the Russian Federation, including the divisions between its leadership and membership, its attitude toward Alexei Navalny, and why it might be more than just "systemic" opposition after all.
  • Internet Resources: Civic Communication and State Surveillance [Lipman Series 2021] February 16, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Andrei Soldatov and Tanya Lokot about the role of the internet in contemporary Russian politics, including both as a tool of the Russian opposition and as an instrument of the increasingly repressive Russian regime.
  • The Rise of Alexei Navalny's Political Stature and Mass Protest in Russia [Lipman Series 2021] February 1, 2021
    In the first PONARS Eurasia Podcast of 2021, Maria Lipman chats with Greg Yudin about the current protests taking place in Russia, and what Alexei Navalny's growing popular support means for the Putin regime.
  • Russian Social Policy in the COVID-19 Era [Lipman Series 2020] December 21, 2020
    In 2020’s final episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sarah Wilson Sokhey and Ella Paneyakh to discuss Russian social policy in the COVID-19 era, and public perception of Russia’s overall pandemic response.
  • Conscious Parenting Practices in Contemporary Russia [Lipman Series 2020] December 10, 2020
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Julia Yuzbasheva and Maria Danilova to learn more about the proliferation of "conscious parenting" practices in contemporary Russian society.
  • The Transformation of Belarussian Society [Lipman Series 2020] November 11, 2020
    In this episode of the PONARS Eurasia Podcast, Masha Lipman chats with Grigory Ioffe about the long-term and short-term factors that led up to the current protests in Belarus, and the ongoing transformation of Belarussian society.
  • Russian Lawmakers Adjust National Legislation to the Revised Constitutional Framework [Lipman Series 2020] October 26, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about ongoing changes to Russia’s national legislation based on the recently revised constitutional framework, and what these changes portend for the 2021 Duma election.
  • Russia's Regional Elections [Lipman Series 2020] September 25, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Graeme Robertson and Konstantin Gaaze about Russia’s September 13 regional elections and whether or not the Kremlin should be worried about upcoming Duma elections.
  • Policy Memos | Аналитика

Россия и ее «понимающие» союзники: Дискурсы, коммуникация, последствия

  • September 13, 2016
  • Andrey Makarychev

Российско-украинский конфликт усилил стремление Кремля установить отношения с теми политическими силами в Европе, которые бросают вызов находящимся у власти элитам и выражают открытое неудовольствие политикой Европейского Союза. В широком смысле цель Москвы при этом состоит в том, чтобы заручиться пониманием и поддержкой с их стороны в том, что касается роли России как одной из ведущих европейских держав, а также способствовать дальнейшему ослаблению амбиций ЕС. Исходя из этого, российская дипломатия сделала своим приоритетом контакты с симпатизирующими России группами в Европе, в результате чего обе стороны получили возможность прагматично использовать друг друга для своих целей. В то же время российские  политики, вероятно, понимают, что слишком тесные связи с партиями с противоречивой репутацией содержат в себе некоторые риски с точки зрения восприятия новых российских партнеров внутри самой России.

Структура поддержки Путина

В Европе можно выделить четыре группы поддержки России.

Первая группа – это прагматики, чьи позиции наиболее сильны в Германии, Франции, Италии, Финляндии и некоторых других странах. Эта категория имеет устойчивые связи с национальными корпоративными элитами, заинтересованными в доступе на российский рынок. В Германии сторонники такого делового подхода опираются на одно из положений теории модернизации о том, что интенсификации торговых и экономических обменов в конечном итоге ведет к политическим переменам, и при этом ссылаются на опыт дезинтеграции СССР как на пример успешности такой стратегии.

Вторую группу составляют политические силы, которые отождествляют себя с Россией в языковом плане, а также этнически или цивилизационно. Речь идет о Латвии и Эстонии, значительную часть электората которых составляют русскоязычные избиратели; в то же время культурная идентификация с Россией имеет место и в таких странах, как Болгария и Греция.

В-третьих, к числу симпатизирующих России сил следует отнести некоторые левые, неомарксистские и коммунистические партии (особенно в Германии, Франции, Италии, Испании). Для них отношения России с Западом представляют собой борьбу двух гегемоний, в которой они разделяют российскую интерпретацию событий в Украине с точки зрения опасностей современного правого национализма.

Наконец, в четвертой группе мы видим партии право-националистической ориентации (Национальный Фронт во Франции, Йоббик в Венгрии, Атака в Болгарии, Альтернатива для Германии, Партия Свободы в Австрии, Северная Лига и Новая Сила в Италии, Золотой Рассвет в Греции, Британская Национальная Партия и пр.). Их общий знаменатель – призыв к национальной форме организации государства и неприятие наднациональной интеграции, которую правые связывают с доминированием США в Европе и с ростом миграционных потоков. Именно эта, четвертая группа и представляет наибольший исследовательский интерес в силу роста консервативных тенденций по всей Европе, включая Россию.

Что говорит Россия, или Комфортное Общее Дело

Российская элита, при всем своем пафосе самоизоляционизма, на самом деле не является антиевропейской, При всех демонстративных разворотах на Восток целью России является не столько разрыв с ЕС, сколько легитимация роли и статуса РФ в составе «большой Европы», метафорически простирающейся «от Лиссабона до Владивостока». Как верно отметил российский политолог Василий Жарков:

«Меньше всего российская столица похожа на осажденную крепость, а ее жители не выглядят как люди, участвующие в войне, тем более с Западом. Кроме вызывающих все меньше доверия данных социологических опросов, нет ничего такого, чтобы выдавало в русском человеке желание «повернуться к Европе задом»…Существующий конфликт с Западом может быть объяснен как естественное продолжение не прекращающейся европеизации России».

Другой политический аналитик Глеб Павловский по-иному высказывает ту же мысль:

«Самообольщение российской позиции заключено… в нерушимой связи России с Европой. Связи ненавистной, испепеляющей, демонически страстной. Страсти, которую ни одна европейская нация с XVIII по XXI век не могла ни разделить, ни понять. Россия не просто навязывает себя Западу. Она убеждена, что Запад может и должен решать ее проблемы, жить ими – и жить с ней… Новая Россия хотела не победить Запад, а к нему присоединиться. В фантазиях мы «уже» присоединились – долларизацией быта, политики и хозяйства, турпоездками, вещами и потребительскими привычками. Длинным рядом осязательных «аргументов», делающих отказ в равенстве со стороны Запада чем-то непонятным и злонамеренным».

В то же время многие российские представления исходят из идеи Ивера Нойманна о двух Европах – “настоящей” и “ложной”. Эта дихотомия существовала и в советское время, когда социалистические страны играли роль «альтернативной», «правильной», «нашей» Европы. Один из примеров сохранения подобной логики – заголовок статьи об итальянской партии Северная Лига в неосталинистской газете «Завтра» 2014 года под названием  «Но есть и другая Европа».

Российская пропаганда прилагает немало усилий к тому, чтобы вписать Россию в комфортные для путинского режима тренды, определяемые распространением скептических настроений в отношении институтов ЕС и призывов вернуться к национальным основам политического процесса. В этом смысле правая европейская идеология относительно гармонично сочетается с тремя важными элементами политической философии Кремля.

Во-первых, российская дипломатия не видит позитивного эффекта от наднациональных институтов, таких как ЕС, который в Москве ассоциируется с бюрократической инерцией и финансовой неэффективностью. Политический обозреватель Голоса России Дмитрий Бабич в этой связи считает, что

«в известном смысле ситуация похожа на средние века, когда отношения православной России с отдельными европейскими странами могли быть лучше или хуже, в зависимости от геополитических интересов, но отношения с Ватиканом всегда были заморожены и полны идеологического недоверия. Сегодня ЕС очевидно хочет взять на себя роль Священной Римской Империи, то есть морального арбитра и источника центральной власти. Именно это и Россия, и Великобритания едва ли могут принять».    

Во-вторых, по мнению Кремля, Европа страдает от своей политической повестки, состоящей из принципов либеральной эмансипации, которые несовместимы с консервативными представлениями, преобладающими внутри России. С точки зрения России, чем больше ЕС настаивает на либеральных ценностях, тем меньше шансов на то, что Брюссель воспримет Москву в качестве равного партнера. Это объясняет интерес – поддерживаемый правыми партиями – к деполитизации отношений между ЕС и РФ, что на практике означает устранение из сферы взаимного диалога отсылок к либеральному дискурсу.

В-третьих, Кремль полагает, что Европа должна дистанцироваться от США как от «внерегиональной силы», и в этом тоже находит некоторую поддержку правых. Поскольку у России не получилось интегрироваться в евро-атлантические структуры (включая НАТО), то последние видятся из России подозрительными, если не враждебными.

По всем этим трем позициям европейские правые могут считаться путинскими союзниками – они разделяют российский евроскептицизм, анти-либерализм и критику в отношении США. Они отделяют «Европу банков» от  «Европы людей» и считают, что наднациональный характер ЕС понижает его демократическую легитимность и актуализирует возрождение национальных форм государственности; они также уверены, что Европа находится под слишком большим американским влиянием. Крайние правые склонны к солидарности с российскими консерваторами в том, что касается гомофобных практик и поддержки «традиционных семейных ценностей».

Из этого можно сделать вывод о том, что кремлевская идеология имеет за собой вполне практические цели. Россия старается помочь дестабилизировать ЕС изнутри, ослабить евро-атлантическую солидарность и подорвать американскую гегемонию в Европе через концепции многополярности и равенства. Это может дать России шанс внести вклад в ренационализацию Европы и ее переозначение через анти-либеральные смыслы. На этой основе Россия надеется вернуть себе статус полноценной участницы «концерта великих европейских держав», представляющих «старую добрую Европу» .     

Коммуникативные стратегии России

У России, как видим, есть что сказать своим сторонникам в Европе, но эти послания нуждаются в коммуникационной стратегии. Два ее аспекта наиболее интересны.

Во-первых, связи российских политиков с европейскими правыми изначально  носили острожный, постепенный и косвенный характер. На первоначальном этапе Кремль вообще не был задействован в установлении этих контактов. Например, Сергей Бабурин, глава Российского Общенародного Союза, в 2006 году пригласил главу Национального Фронта Жан-Мари Ле Пена в Россию, что вызвало неоднозначную реакцию даже среди его коллег по националистическому движению в России. По словам самого Бабурина, он был исключен Дмитрием Рогозиным из парламентской фракции партии «Родина» именно за попытку установить контакт с Ле Пеном. Cпустя несколько лет Рогозин в качестве заместителя председателя правительства встречался с Марин Ле Пен в Москве.

Ни президент Путин, ни премьер Медведев публично не афишируют свои политические симпатии к европейским правым. Отношения с ними развиваются через фигуры типа Рогозина, парламентские контакты или неформальные связи людей вне официального круга (Александр Дугин, Сергей Марков и другие). Визит лидера партии Атака Волена Сидорова в 2012 году на день рождения В.Путина оставался в рамках частной поездки. Первые контакты с лево-радикальной партией Сириза в Греции проходили при посредничестве Российского Института Стратегических Исследований (РИСИ).

Во-вторых, российские прокремлевские медиа, освещая поддержку российской политики со стороны правых партий (включая роль их членов в качестве международных наблюдателей во время референдума в Крыму, инсценированного Россией), предпочитают не афишировать их партийную принадлежность и называют их «европейскими политиками». Этот нюанс говорит о том, что Кремль заинтересован в демонстрации позитивного восприятия политики России в Европе в целом, а не идеологического сходства с группами определенной (и достаточно проблемной) политической ориентации.

Москва, таким образом, чаще всего легитимирует свои связи с европейскими правыми через неофициальные мероприятия с ограниченной аудиторией (гостевые лекции или участие в Валдайском клубе). В известном смысле можно сказать, что такая система контактов является составной частью российской «мягкой силы». Ее проводниками выступают, например, фонд Василия Великого консервативного российского бизнесмена Константина Малофеева или такие некоммерческие организации, как Центр национальной славы под руководством бывшего главы Российских железных дорог Владимира Якунина.

Кремль использует также некоторые западные организации – например, американский Всемирный Конгресс Семей, который известен такими заявлениями: «В то время как западные правительства движутся назад к язычеству, Россия взяла на себя роль лидера по продвижению естественных семейных принципов». Важную роль при этом играет обмен опытом: Любовь Ерофеева, исполнительный директор Российской Ассоциации Народонаселения и Развития, утверждает, что российские противники абортов «почти все скопировали от американских фундаменталистов и консервативных кругов тех европейских стран, где аборты запрещены или ограничены».

Существенная проблема с точки зрения коммуникационной стратегии состоит в том, что слишком тесная связь с правыми партиями может быть воспринята как поддержка целой серии политических позиций, которые противоречиво воспринимаются внутри России. Это касается, прежде всего, исламофобских настроений среди европейских правых, что для Кремля не может быть приемлемо. Как писал журнал Тайм в мае 2014 года,

«это и есть главная дилемма для Кремля. Его экономические интересы определяют желание способствовать разногласиям внутри ЕС, однако его естественные союзники в этих попытках представляют те политические силы, которые россияне привыкли отвергать. Правые партии – Йоббик и Национальный Фронт – являются последователями той политической линии, которой СССР нанес поражение во второй мировой войне, и культ этой победы до сих пор является основой российской идентичности. Не менее важно и то, что национализм в России обычно ассоциируется с опасной центробежной силой, которая может подорвать единство, если распространится на этнические регионы внутри самой России».

Слишком сильное заигрывание с правой идеологией может быть опасным и в силу того, что в Украине именно правые силы (батальон «Азов») наиболее решительно настроены на военный отпор России.

Заключение

Россия может быть охарактеризована как транс-идеологический актор, который прагматично взаимодействует с разными силами внутри ЕС. В путинском транс-идеологическом проекте все идентичности становятся инструментами для легитимации российской гегемонии через защиту национального суверенитета, борьбы с неофашизмом и другие идеологемы. Однако внутри России такой транс-идеологический «микс» может быть неудобен для идеологически выраженных групп, которые не могут солидаризироваться, скажем, с левыми партиями, среди которых существует значительная поддержка ЛГБТ‑движения.

Украинский кризис стал важной тестом для европейской политики России. Партии, симпатизирующие Кремлю, легитимируют не только роль России как евразийского гегемона, но и ее право силовым путем брать под свою протекцию «соотечественников», живущих за пределами РФ. Некоторые комментаторы предполагают, что российско-украинский конфликт поможет формированию «Пятого Интернационала», состоящего из анти-системных сил по всей Европе. Такой альянс  может быть основан на солидарности в борьбе с «темными силами» в Украине или на поддержке поворота от глобализации к миру национальных государств. Такой сценарий не только угрожает будущему Украины и других пост-советских государств, которые могут оказаться в аналогичном положении, но и может привести к новому «концерту великих держав» и новым сферам влияния, то есть к тому, что европейский проект долгое время пытался избежать.     

Memo #:
435
Series:
2
PDF:
Pepm435_rus_Makarychev_August2016.pdf
Author [Non-member]:
Стефано Брагироли
Andrey Makarychev
Andrey Makarychev
Website | + posts
Visiting Professor

Affiliation

Johan Skytte Institute of Political Studies, University of Tartu, Estonia

Links

University of Tartu (Bio)

Expertise

Russian Foreign and Security Policies, EU-Russian Relations, Foreign Policy Discourses, Regionalism and Federalism
  • Andrey Makarychev
    https://www.ponarseurasia.org/members/andrey-makarychev/
    The Minsk–Khabarovsk nexus: Ethical, performative, corporeal
  • Andrey Makarychev
    https://www.ponarseurasia.org/members/andrey-makarychev/
    Twigg: I worry about whether or not people are going to be willing to take Sputnik V in Russia
  • Andrey Makarychev
    https://www.ponarseurasia.org/members/andrey-makarychev/
    Culture as an Instrument
  • Andrey Makarychev
    https://www.ponarseurasia.org/members/andrey-makarychev/
    The Coronavirus and the Future of Liberalism
Related Topics
  • Брагироли
  • Макарычев
  • Путин
  • Россия
  • Украина
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Україні важливо припинити гарячу фазу війни, але не піти на поступки Путіну

  • September 13, 2016
  • Olexiy Haran
View
Next Article
  • Policy Memos | Аналитика

Lukashenko’s “Drift To The West”: Why Moscow Should Not Be Worried

  • September 14, 2016
  • Arkady Moshes
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

China’s Expanding Military Education Diplomacy in Central Asia

  • Erica Marat
  • April 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

This Time is Different (Again): The Political Consequences of the Economic Crisis in Russia

  • Andrei Semenov
  • April 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Dzerzhinsky Discord: Who Will Fill the Vacancy in Lubyanka Square?

  • Maria Lipman
  • March 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Political Consequences of Public Relations Miscalculations: Will Ukraine’s Anti-corruption Bureau be Terminated?

  • Ivan Gomza
  • March 12, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Belarus Protests and Russia: Lessons for “Big Brother”

  • Natalya Chernyshova
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

Central Asian Responses to COVID-19: Regime Legitimacy and [De]Securitization of the Health Crisis

  • Mariya Omelicheva and Lawrence P. Markowitz
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

COVID-19 in Russia: What Russians Expected, What They Got, and What They Think About It

  • Sarah Wilson Sokhey
  • February 22, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Russian Parliament and the Pandemic: A State of Emergency, Post-constitutional Changes, Retaliatory Laws

  • Ekaterina Schulmann
  • February 16, 2021

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.