PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • The Russia Program at GW (IERES)

    View
  • The Evolving Concerns of Russians after the Invasion | New Voices on Eurasia with Sasha de Vogel (March 9)

    View
  • PONARS Eurasia Spring Policy Conference (March 3)

    View
  • Ukrainathon 2023 (Feb. 24-25)

    View
  • How Putin has shrugged off unprecedented economic sanctions over Russia’s war in Ukraine – for now

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Commentary | Комментарии

Смена лидерства, амбиции великих держав и будущее Центральной Азии

  • December 16, 2016
  • Eric McGlinchey

Два фактора неопределенности могут трансформировать внутреннее и внешнее государственное управление в Евразии в течение следующих пяти — двадцати лет.

Во-первых, в двух странах — стабилизирующих якорях Центральной Азии — Казахстане и Узбекистане произойдет первая смена лидеров после обретения независимости (статья написана до кончины президента Узбекистана Каримова — прим.ред). Нет никакой гарантии, что эта смена будет гладкой. Если же она окажется спорной, то поставит под риск стабильность всей Центральной Азии.

Во-вторых, существует неопределенность в том, совместят ли две великие державы региона, Россия и Китай, свои расширяющиеся интересы и каким образом это будет сделано. До недавнего времени Китай делал упор на экономическом взаимодействии, тогда как Россия обладала политической и военной гегемонией. Москва с помощью недавно созданного Евразийского экономического союза (ЕвразЭС) сигнализирует растущий экономический интерес в Центральной Азии. И Пекин через Экономический пояс Шелкового пути продемонстрировал появившуюся готовность использовать политику для продвижения экономических целей. В этом интересы великих держав в настоящее время пересекаются, и это будет определять будущее региона.

В данной статье рассматриваются эти две неопределенности, их потенциал по изменению политики в Центральной Азии, а также возможные сценарии, которые могут возникнуть, если нынешний, существующий уже четверть века статус-кво будет нарушен. Есть и более позитивные сценарии, которые могли бы сопровождать эти две политические и геополитические неопределенности: устойчивые автократии могут либерализоваться, а давно застойные экономики —  оживиться. Но есть и риски. Если в Казахстане и Узбекистане возникнет политическая нестабильность, то эта нестабильность окажет критическое влияние на весь евразийский регион. И если Москва и Пекин перейдут от «сопряжения» к антагонизму, то вся Центральная Азия будет заложником конфликта между великими державами. Соединенные Штаты, которые все более отдаляются и отвлекаются от региона, имеют мало рычагов, которые могли бы смягчить причины и последствия этих конфликтов.

Не(стабильность) и смена власти в Казахстане и Узбекистане

Казахстан и Узбекистан, в отличие от других государств Центральной Азии, вступили в постсоветский период с многочисленной и лояльной политической элитой. Эта политическая элита была благом для президентского правления и политической стабильности. В то время, как фрагментированная элита после распада Советского Союза стала одной из предпосылок гражданской войны в Таджикистане и политического хаоса в Кыргызстане, послушные политические элиты позволили консолидировать власть в Казахстане и Узбекистане.

Как писал Эдвард Шатц, президент Назарбаев владеет впечатляющим «комплектом инструментов мягкой авторитарной власти». По сравнению с другими евразийскими автократами, Назарбаев имеет большой опыт в «дискурсивном упреждении… постановки политических драм, которые подрывают усилия противников и позволяют получить народную поддержку». Президент Казахстана неоднократно демонстрировал способность решать внутриполитические проблемы. Лидеры оппозиции, как например оппозиционеры 2001 года, были заключены в тюрьму по обвинению в коррупции, а затем помилованы — все это произошло по правдоподобному сценарию, что одновременно подрывает репутацию противников и продвигает благодетельный образ самого президента Казахстана. Но нежелание Назарбаева уйти в отставку и растущие риски экзогенного характера, в случае если казахстанский лидер внезапно заболеет, например, делают «облечение рутинизации харизмы в институциональные формы» сложной и трудной задачей с малыми шансами на успех . Кроме того, политические режимы, которые слишком долго управляются одним лидером, часто испытывают «массовую вспышку давно подавляемых политических требований» после смерти лидера или вывода его из строя.

Но смена лидеров в Казахстане и Узбекистане необязательно должна произойти хаотично. Туркменистан демонстрирует, что даже в самых авторитарных условиях и даже в отсутствие институционализированных механизмов наследования, новые лидеры могут практически без политической нестабильности заменить своих предшественников. Хотя механизмы, с помощью которых Гурбангулы Бердымухамедов пришел к власти после смерти президента Сапармурата Ниязова в 2006 году, остаются непрозрачными, туркменский опыт является напоминанием о том, что президентская смена в Казахстане и Узбекистане может пройти без осложнений.

Но есть ли внутри стран запрос на изменения? В Казахстане устойчивая, богатая и независимая экономическая элита имеет сильные стимулы, чтобы лоббировать проведение политических реформ, опасаясь того, что преемники Назарбаева слишком свободно отнесутся к правам на активы нынешней экономической элиты. В интересах этой элиты добиваться верховенства права, политической либерализации с тем, чтобы защитить свои активы. В недавнем прошлом уже были прецеденты, предполагающие, что казахстанские бизнес-элиты могли бы объединить свои силы с либеральными политиками. В 2001 году казахстанский миллиардер Нуржан Субханбердин финансировал формирование Демократический выбор Казахстана (ДВК). Как пишут Барбара и Азамат Джунисбай: «Основатели ДВК поняли, что наибольшую угрозу для их экономического благополучия создавала власть правящей семьи произвольно решать судьбу предпринимателей и политических игроков».

В целом энтузиазм по поводу быстрой и успешной смены власти с регионе заметно уменьшился. Спустя четверть века аналитики пришли к пониманию того, что смена власти часто затягивается и может быть неопределенной. Адам Пржеворски прав в своем трезвом наблюдении, что «даже если объективные условия способствуют установлению демократии, прото-демократические силы могут не согласиться на институциональные рамки, в которых можно мирно решить свои конфликты». Экономическая элита Казахстана и демократически настроенная прослойка политических элит могут подтолкнуть к реформам, но конечным результатом может стать затяжная нестабильность.

В Узбекистане, в отличие от Казахстана, экономическая элита обязана государству. Те, кто богат в Узбекистане, обязаны своим богатством позициям в правительстве. Для горстки узбеков богатство было накоплено в результате инсайдерского приобретения наиболее прибыльных активов — операторов связи страны, цементных заводов, золотых рудников. Наиболее часто путь к богатству в Узбекистане, однако, лежит через извлечение ренты, используя должность в правительстве. В Узбекистане богатый класс — это политический класс. Узбекский правящий класс — это взаимозависимый треугольник служб безопасности, местных элит и центральных элит. У этих игроков имеется сильный стимул поддерживать автократический режим, являющийся источником финансового благосостояния. Стимул для либерализации режима, в результате, остается на низком уровне в Узбекистане.

Это не означает, что в Узбекистане обеспечивается плавный процесс преемственности и продолжение политической стабильности. Поскольку государство является источником богатства в стране, политическая элита Узбекистана может расколоться изнутри в отсутствии четкого механизма наследования.

Стабильные автократии в Казахстане и Узбекистане смогли обеспечить относительный покой и предотвратить межгосударственные конфликты, которые почти наверняка бы образовались, если бы не жесткий контроль Назарбаева и Каримова над своими службами безопасности.

Возможное ослабление такого контроля представляет угрозу ирредентизма и внутренних межэтнических конфликтов. Эрозия узбекского управления приведет к смягчению контроля над узбекской границей, что также имеет потенциал влияния на религиозную динамику в Кыргызстане и Таджикистане. Правительства Кыргызстана и Таджикистана рассматривают узбекских религиозных лидеров, как экстремистских. Маловероятно, что узбекские имамы — экстремисты. Спустя двадцать пять лет религиозного возрождения в Центральной Азии очевидно, что такие фигуры, как Намангани и Юлдашев, скорее исключение, чем правило. Вполне вероятно, однако, что узбекские имамы будут оказывать влияние через границы, приобретут много последователей, и как таковые, будут восприниматься как угроза со стороны светских авторитарных государств Центральной Азии.

Нестабильность в трех других странах ЦА — Кыргызстане, Таджикистане или Туркменистане, вряд ли будет иметь драматические последствия для межгосударственных отношений, но нестабильность в Казахстане и Узбекистане потенциально может критически повлиять на региональную динамику в Центральной Азии.

Политика великих держав в Центральной Азии

Китай, Россия, и Соединенные Штаты до недавнего времени преследовали расходящиеся цели в Центральной Азии. Если приоритетом Китая были в первую очередь экономические интересы, у России сохранялась неоколониальная повестка для региона. Интересы США в Центральной Азии были узкими, менялись за последние 25 лет и в основном были направлены на поддержку военной миссии в Афганистане.

Эти расходящиеся приоритеты до сих пор были в состоянии сосуществовать. Но есть признаки того, что российские интересы тяготеют больше к экономическим, а китайские интересы — к политическим. В таком случае страны Центральной Азии могут быть вынуждены выбирать между продолжением тесного политического согласования с Россией в ущерб китайским инвестициям и тяготением в сторону Китая, рискуя вызвать ответные манипуляции Москвы во внутренней политике региона.

Экономическая интеграция требует политической стабильности и, по крайней мере, на межгосударственном уровне, Китай выражает растущую готовность построить институты, которые могут укрепить политическую стабильность.

Москва неоднократно играла критическую роль в политике Центральной Азии. Нет никаких признаков того, что страны Центральной Азии имеют хоть какое-то намерение оспаривать политическую гегемонию Москвы в регионе. Выгоды от более тесных экономических связей с Китаем очевидны для государств Центральной Азии. Преимущества экономической интеграции с Россией являются менее определенными. Страны Центральной Азии, однако, не в том положении, чтобы отклонить авансы Москвы. Россия добровольно не откажется от своих геополитических притязаний на Центральную Азию. Если интеграция ЕвразЭС с Экономическим поясом Шелкового пути окажется несостоятельной и, в более широком смысле, если китайские цели в Центральной Азии будут угрожать неоколониальным претензиям России на региональную гегемонию, центральноазиатские лидеры будут вынуждены продемонстрировать свою верность Москве или рискуют потерять свои места, в случае политических махинаций Кремля.

Вашингтон имеет рычаги влиять на политику Центральной Азии в кулуарах, но у него нет ни политического влияния, ни экономического веса, какими обладают Россия и Китай.

Таким образом, нестабильность режимов Казахстана и Узбекистана, а также потенциальные конфликты между региональными силами, а отнюдь не воинствующий ислам — вот, что угрожает евразийскому статус-кво.

Читать статью | © CAAN

Related Topics
  • Казахстан
  • Китай
  • Кыргызстан
  • МакГлинчи
  • Россия
  • США
  • Таджикистан
  • Туркменистан
  • Узбекистан
  • Центральная Азия
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Компромисс ЕС и Нидерландов в вопросе ассоциации с Украиной

  • December 16, 2016
  • Oleksandr Sushko
View
Next Article
  • Commentary | Комментарии

Госсекретарь РФ: почему Тиллерсон – лучший вариант для всех

  • December 19, 2016
  • Andrew Kuchins
View
You May Also Like
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

The Desire to Possess: Russia’s War for Territory

  • Irina Busygina
  • February 8, 2023
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Kyiv-Washington Relations in Times of Colossal War: The Ultimate Test of a Strategic Partnership

  • Volodymyr Dubovyk
  • January 11, 2023
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Prevailing Soviet Legacies

  • Irina Busygina and Mikhail Filippov
  • December 27, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

In Russia’s Nuclear Messaging to West and Ukraine, Putin Plays Both Bad and Good Cop

  • Simon Saradzhyan
  • December 23, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Ukraine’s Asymmetric Responses to the Russian Invasion

  • Nurlan Aliyev
  • July 28, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем
  • Territorial Conflict

Dominating Ukraine’s Sky

  • Volodymyr Dubovyk
  • March 5, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Russian Anti-War Protests and the State’s Response

  • Lauren McCarthy
  • March 4, 2022
View
  • Commentary | Комментарии

Путин и Лукашенко

  • Konstantin Sonin
  • August 29, 2020

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.