PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • Policy Briefs | BEAR Network-PONARS Eurasia Conference

    View
  • The Baltic States Are Also Worried About Russia

    View
  • International Society Must Act in the Wake of Russia’s Failed Opposition

    View
  • The Collapse of the Soviet Union | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Labor Migration in Russia | PONARS Eurasia Online Academy

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Действуют ли Россия и Китай сообща в Южной Европе?

  • October 10, 2017
  • Elizabeth Wishnick

В последние годы Южная Европа стала новым приоритетом для российско-китайского партнерства. Культурные и религиозные связи со странами с православным большинством позволяли России играть особую роль в регионе на протяжении длительного времени, в то время как Китай является в данном регионе новым игроком. Хотя у каждой из двух стран имеются свои причины для развития экономического сотрудничества с Южной Европой (для Китая это участок проекта «Один пояс и один путь», в то время как для России регион может стать альтернативой поставкам газа через Украину), оба государства все больше следуют параллельным курсам, включая продвижение своих собственных интересов за счет европейского единства.

Китай и Южная Европа

Инициированный Китаем в 2013 году проект «Один пояс и один путь» главным образом нацелен на реализацию китайских планов развития инфраструктуры в Центральной и Южной Азии, но, вместе с тем, Южная Европа является ключевым местом назначения как для морских, так и для трансконтинентальных маршрутов. Высокий уровень участия Италии, Греции, Сербии, Испании и Турции в форуме «Один пояс и один путь» 14-15 мая 2017 года свидетельствует об интересе южноевропейских стран к развитию экономических связей с Китаем. Китайские инвестиции поступают в регион поэтапно, не привлекая особого внимания, однако они заслуживают рассмотрения в качестве тенденции наращивания китайского экономического присутствия в регионе, что будет иметь важные последствия для Европы и США с точки зрения политики и безопасности.

В ходе визита экс-премьер-министра КНР Вэнь Цзябао в Польшу в 2012 году, китайское правительство выдвинуло новую экономическую инициативу «16+1», которая включает инвестиции, льготные займы, поддержку торговли и ежегодные саммиты в Центральной и Восточной Европе. В число включенных в инициативу 16 государств оказались 11 стран-членов ЕС и пять не входящих в Евросоюз стран Центральной Европы и Балтийского региона.[1] В течение саммитов последних лет были разработаны проекты сотрудничества. В частности, белградский саммит 2014 года призвал связать процесс «16+1» с китайскими инвестициями в инициативу «Один пояс и один путь», включая железнодорожные маршруты и прочую инфраструктуру. Саммит 2015 года в Сучжоу был посвящен проблемам морских маршрутов Шелкового пути, соединяющих Китай с Европой через Балтийское, Адриатическое и Черное моря. Саммит 2016 года, который прошел в латвийской столице Риге в ноябре 2016 года, продолжил разработку Инициативы трех морей по созданию связывающей эти моря инфраструктуры.

Инвестиции Китая в являющийся флагманом греческих морских перевозок Пирейский порт демонстрируют то, как упомянутая китайская инициатива стремится к развитию и комбинированному использованию морской и сухопутной инфраструктуры. Китайская государственная компания COSCO получила Пирейский порт в концессию на 35 лет, что превратит его в транспортный узел китайской торговли в Европе.  В августе 2016 года COSCO купила 51% акций порта за 311,5 млн долл. и планирует далее увеличивать свою долю во владении предприятием до 67% на протяжении последующих пяти лет при условии дополнительного инвестирования в порт 300 млн. евро (326 млн. долл.) инвестиций. Порт будет соединен с железными дорогами в Центральной и Восточной Европе, которые China Railway Construction Corporation построит к 2017 году, чтобы создать высокоскоростное железнодорожное сообщение между Пиреем  и Будапештом. Эти усовершенствования сократят время доставки грузов из Китая в Европу на 10 дней (сейчас товары идут от Суэцкого канала через Средиземное море, а затем до Атлантического побережья к городам Севера Европы); с новыми транспортными коридорами они будут идти напрямую от Суэцкого канала (пропускная способность которого недавно удвоилась) к Пирейскому порту. Пирей – ближайший к Суэцкому каналу из европейских портов; кроме того, Китай также вкладывал инвестиции в Египет и Джибути, где он приобрел свою первую зарубежную морскую базу и планирует разместить войска численностью 10000 человек.

Это всего лишь один из примеров начавшегося в 2008 году роста китайских инвестиций в Юго-Восточную Европу. Китайские государственные компании искали новые рынки, учитывая замедление производства в КНР и возникшие после кризиса возможности за рубежом. Помимо инвестиций в транспортный сектор Греции, китайские компании приобрели акции во многих других портах на Средиземном море, включая Геную, Неаполь и Стамбул. Китайские фирмы ориентировались на энергетические проекты, по большей части, в Италии и Португалии. Так, за последние несколько лет в Португалии 90% инвестиций в торгующиеся в энергетическом секторе активы пришли из Китая, в то время как в Италии Китай стал крупнейшим зарубежным инвестором в энергетический сектор с инвестициями более 4 млрд евро (4,35 млрд долл.).

Россия и Южная Европа

Экономический кризис в Греции поначалу спровоцировал спекуляции относительно способности Москвы воспользоваться ситуацией для развития более тесных связей с Афинами. Российские экономические трудности, действия в Украине и последовавшие со стороны ЕС санкции ограничили какое-либо сближение, несмотря на серию встреч между российским президентом Владимиром Путиным и избранным премьер-министром Греции в 2015 году Алексисом Ципрасом. Греческая внешняя политика в отношении России, особенно в энергетическом секторе, расстроила попытки ЕС ограничить усилия Москвы по налаживанию экспорта энергоресурсов в Европу в обход Украины. Более того, руководство правящей греческой партии «СИРИЗА» раскритиковало наложенные на Россию санкции Европейского Союза. В самом деле, поездка Путина в мае 2016 года в Афины была одним из немногих визитов, нанесенных российским лидером в страну ЕС со времени введения санкций в 2014 году. В свою очередь, Греция обратилась к России за инвестициями в недавно приватизированные сектора экономики. Обе страны также исследуют возможности сотрудничества в сферах туризма и транспорта наряду с углублением культурных и религиозных связей.

После того как в июне 2016 г. Реджеп Тайип Эрдоган принес извинения за сбитый в Сирии российский самолет, Путин возродил проект «Турецкий поток», впервые предложенный в декабре 2014 года и теперь включавший в себя строительство двух подземных газопроводов из России в Турцию. Страны подписали соглашение об этом проекте в октябре 2016 года. После визита турецкого президента Эрдогана в Москву в августе 2016 года, Турция предложила присоединить «Турецкий поток» к Трансанатолийскому газопроводу (TANAP), который будет транспортировать газ из Азербайджана к греческо-турецкой границе. «Турецкий поток» также можно соединить с газопроводами в Греции и Италии через трубопровод «Посейдон».

Все это противоречит усилиям ЕС и США по снижению зависимости Европы от российского газа и удерживает Грецию от расширения энергетического сотрудничества с Россией. ЕС строит ветку между Грецией и Болгарией (соединительный трубопровод Греция-Болгария или ICGB), которую подключат к азербайджанским газовым месторождениям через Южный коридор. Этот трубопровод может работать в реверсивном режиме, что означает возможность транспортировки газа в любом направлении, тем самым препятствуя использованию Россией поставок газа в Европу в качестве рычага политического давления.

Помимо этого, Россия и Турция развивают военное сотрудничество, создавая вызов единству НАТО. Эрдоган подвергается все большей критике за концентрацию политической власти в своих руках и широкомасштабные чистки рядов предполагаемых сторонников предпринятой против него летом 2016 года попытки переворота. Поэтому Турция стремится продемонстрировать наличие у нее выбора между различными опциями и сблизилась с Россией. Со своей стороны, Россия отменила введенные против Турции за сбитый самолет санкции, а Анкара приняла решение о закупке российской противоракетной системы С-400 вместо сопоставимых систем США и ЕС. Турция и Россия провели совместные военно-морские учения в Черном море в начале апреля 2017 года, всего два месяца после того как Турция приняла участие в морских учениях «Щит моря»стран НАТО в регионе.

Перспектива российско-китайской координации

До настоящего времени, Китай и Россия независимо друг от друга прикладывали усилия по налаживанию сотрудничества с Грецией и Турцией, но не координировали свою политику.  Однако в долгосрочной перспективе у них может появиться возможность координации, если Греция и Турция будут развивать экономическое сотрудничество со странами БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР). Любая будущая координация деятельности между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и инициативой «Один пояс и один путь» может предоставить возможность для объединения усилий в Южной Европе. Однако для этого страны региона должны желать и быть способными сотрудничать с ЕАЭС, что в настоящее время нереалистично. Турция в настоящее время является единственной страной Южной Европы, имеющей формальные связи с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), хотя пока лишь в статусе партнера по диалогу.

БРИКС

В 2015 году, как раз в разгар экономических переговоров Афин с ЕС, Россия пригласила Грецию к участию в деятельности Нового банка развития БРИКС. Едва ли можно было ожидать, что Греция окажется в состоянии обеспечить требующийся от участников взнос в 10 млрд долл., в то время как она испытывала трудности с выходом из экономического кризиса. В итоге Афинам удалось договориться с ЕС, и они так и не присоединились к инициативе БРИКС.

Напротив, Турции, которую позиционировали как почти участника БРИКС, никогда не предлагали вступить в организацию, да Анкара и сама не проявляла интереса к вступлению. В отличие от Греции, Турция не ограничена требованиями ЕС, хотя обе страны и являются членами НАТО. Как заявил один из турецких экспертов, если Турция вступит в БРИКС, она станет позиционировать себя в качестве ревизионистской державы. Вслед за политическими переменами в Турции после попытки переворота в июле 2016 года, такой вариант может казаться более привлекательной чем ранее перспективой, однако пока нет признаков того, что Турция собирается стать участником БРИКС.

Евразийский экономический союз и инициатива «Один пояс и один путь»

Прошлогоднюю договоренность о сопряжении ЕАЭС с инициативой «Один пояс и один путь» пока еще предстоит трансформировать в конкретную повестку сотрудничества. Если бы Греция и Турция в том или ином качестве присоединились к ЕАЭС, как предлагали некоторые российские официальные лица, то это создало бы основу для сотрудничества между Россией и Китаем, учитывая соответствующие китайские инвестиции в инфраструктуру в Южной Европе. Однако членство Греции в ЕС и таможенное соглашение Турции с Евросоюзом удерживают Анкару с Афинами от действий подобной направленности.

Шанхайская организация сотрудничества (ШОС)

Турция стала партнером по диалогу ШОС в 2012 году. С этого времени президент Эрдоган периодически выражал интерес своей страны к членству в организации, хотя формально заявки на вступление Турция не подавала. Участники ШОС единогласно избрали Турцию председателем Энергетического клуба ШОС в 2017 г.; причем эту роль впервые предоставили стране, не являющейся членом организации. Китай также приветствовал возможность членства Турции в ШОС и пытался оказывать давление на Анкару по вопросу ограничения политической активности уйгурского меньшинства в Турции. 

По всей видимости, общественное мнение в Турции разделено между Западом и Востоком. За год до июльской попытки переворота 2016 года проведенный Pew Research Center опрос показал, что 55% респондентов поддерживали членство в ЕС, а 47% при этом полагали, что Турции не следует участвовать в любых действиях НАТО, направленных против России. Учитывая, что Турция на протяжении длительного периода является союзником НАТО, представляется любопытным то, что Россия и Иран имели более высокие рейтинги положительного восприятия в Турции, нежели США или ЕС. Как следствие широкомасштабных арестов после попытки переворота и критики Евросоюзом нарушений прав человека в Турции, вероятность ее членства в ЕС еще более уменьшается.

Греция, также являющаяся членом НАТО, – никак не аффилирована с ШОС. Однако, в последние годы она обсуждала военное сотрудничество с Россией, хотя это стало бы возможным лишь в том случае, если бы санкции с Москвы были сняты. В июле 2016 года Афины и Москва изучали возможность совместного производства в Греции автоматов Калашникова. В 2015 году они также обсуждали перспективы покупки Грецией ракет для комплекса С-300, который Греция приобрела у Кипра в конце 1990-х годов.

Последствия

Китай и Россия следуют параллельными курсами в экономическом сотрудничестве с такими странами Южной Европы, как Греция и Турция. Это происходит на фоне экономического и политического кризиса в ЕС и в контексте введенных против России санкций из-за ее действий в Украине. В то время как российская и китайская политика имеют под собой разные мотивы, совокупность их параллельных усилий создает для ЕС и США определенные проблемы:

·      Поддержание роли Украины как транзитной страны для российского газа. ЕС противодействует усилиям России построить подобные «Турецкому потоку» газопроводы в обход Украины.

·      Сохранение единства стран-членов ЕС по вопросу санкций против России. Греция была критически настроена в отношении санкций, и Москва стремилась использовать свои связи с Афинами для размывания единства ЕС по этому вопросу.

·      Препятствование отдельным компаниям в установлении контроля над европейской инфраструктурой. Покупка Китаем контрольного пакета акций Пирейского порта вызвала серьезную озабоченность в ЕС в отношении возможности компании осуществлять монопольный контроль над портом и прочей инфраструктурой. 

·      Ускорение превращения Китая в глобальную военно-морскую державу. Рост экономических интересов Китая в Средиземноморском регионе привел к увеличению объема инвестиций в порты региона и к строительству первой военно-морской базы Китая в Джибути.

ЕС столкнулся на своей периферии со множеством угроз, включая потоки мигрантов с Ближнего Востока и Африки, а также экономический кризис. Параллельные усилия России и Китая по вовлечению в сотрудничество соответствующих стран создают обеспокоенность относительно единства ЕС и НАТО. Более того, в свете избрания президентом США Дональда Трампа, американские обязательства по отношению к любой из указанных организаций могут подвергнуться пересмотру, учитывая провозглашаемую Трампом точку зрения, согласно которой союзники США используют Америку в своих интересах.

Не следует исключать того, что усилия России и Китая по налаживанию связей с Южной Европой приобретут конкурентный характер, по крайней мере, в сфере инвестиций в инфраструктуру. Слабость российской экономики, однако, ограничивает эффективность российских усилий и может подтолкнуть Москву к скоординированным вместе с Пекином действиям по инвестированию в европейскую инфраструктуру, если эти инвестиции будут служить потребностям как ЕАЭС, так и инициативы «Один пояс и один путь». Такого координация в Южной Европе в итоге может стать конкретным свидетельством сопряжения этих двух инициатив.

Кроме того, привлекательность российских и китайских предложений странам Южной Европы может со временем снизиться. Есть сведения, что европейские страны озабочены некоторыми последствиями китайских инвестиций в рамках инициативы «16+1», (включая требования задействовать китайских субподрядчиков и закупать произведенное в Китае оборудование), а также растущим дефицитом в торговле ЕС с Китаем. Учитывая экономический кризис в РФ, Россия похоже, взяла на себя слишком много обязательств, приняв решение о строительстве еще двух крупных газопроводов в дополнение к «Турецкому потоку»: соединяющего Балтийский регион с Германией «Северного потока», а также «Силы Сибири», которая свяжет Россию с Китаем. Если цель Турции состоит в том, чтобы стать газовым хабом, это приведет к ее уходу от чрезмерной зависимости от России (от которой Турция сейчас получает 56,3% газа), даже несмотря на то, что отношения между двумя этими странами к настоящему времени существенно улучшились.


Данный проект профинансирован при поддержке Европейской комиссии. Эта публикация отражает исключительно мнение автора; Комиссия не может нести ответственность за использование информации, содержащейся в публикации.


[1] Из стран-членов ЕС в проекте участвуют Болгария, Хорватия, Чешская Республика, Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Польша, Румыния, Словацкая Республика, Словения; из не входящих в ЕС стран – Албания, Босния и Герцеговина, Македония, Черногория, Сербия. В последней из упомянутых групп все государства кроме Боснии и Герцеговины являются кандидатами в члены ЕС.

 

Memo #:
479
Series:
2
PDF:
Pepm479_rus_Wishnick_June2017.pdf
Elizabeth Wishnick
Elizabeth Wishnick
Website | + posts
Professor, Department of Political Science and Law; Senior Research Scholar
Affiliation

Montclair State University; Columbia University
Links

Montclair State University (Bio)
Expertise

China, Central Asia, Energy, Environment, Migration, Public Health
  • Elizabeth Wishnick
    https://www.ponarseurasia.org/members/elizabeth-wishnick/
    The Collapse of the Afghan Government Provides a Challenge for China and Russia, Not a Windfall
  • Elizabeth Wishnick
    https://www.ponarseurasia.org/members/elizabeth-wishnick/
    Will Russia Put China's Arctic Ambitions on Ice?
  • Elizabeth Wishnick
    https://www.ponarseurasia.org/members/elizabeth-wishnick/
    China and Russia: Vaccine Competitors or Partners?
  • Elizabeth Wishnick
    https://www.ponarseurasia.org/members/elizabeth-wishnick/
    Reading the Soy Leaves: What Soybean Imports Say about China's 2020 Election Preferences
Related Topics
  • 2017
  • Вишник
  • Греция
  • Египет
  • Испания
  • Италия
  • Китай
  • Польша
  • Россия
  • Турция
Previous Article
  • Commentary | Комментарии

Russia Is Steered Back Toward Petro-Stagnation

  • October 10, 2017
  • Pavel Baev
View
Next Article
  • Recommended | Рекомендуем

New study: religiosity often serves as a deterrent rather than a mobilizing force for nonviolent political engagement

  • October 11, 2017
  • Mariya Omelicheva
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Limits of Authoritarian Learning: Deconstructing Kazakhstan’s 2022 Coup Attempt

  • Azamat Junisbai
  • May 20, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Expanding Russian Cossack Movement: A Social Base for Putinism

  • Richard Arnold
  • May 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Is Putin’s Popularity (Still) Real? A Cautionary Note on Using List Experiments to Measure Popularity in Authoritarian Regimes

  • Timothy Frye, Scott Gehlbach, Kyle L. Marquardt and Ora John Reuter
  • May 3, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Russia’s Right-Wing Reactions to the War

  • Katharina Bluhm and Mihai Varga
  • April 28, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Time to Question Russia’s Imperial Innocence

  • Botakoz Kassymbekova and Erica Marat
  • April 27, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Witnessing Ukraine, Watersheds in the Balkans

  • Veljko Milonjic
  • April 25, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Similarities Stain the Kremlin’s Warfare on Chechens and Ukrainians

  • Marat Iliyasov and Yoshiko Herrera
  • April 24, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Rebuilding Ukraine: Pre-War Trends and Post-War Priorities Should Inform the Process

  • Ralph Clem and Erik Herron
  • April 18, 2022
PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.