PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • The Russia Program at GW (IERES)

    View
  • The Evolving Concerns of Russians after the Invasion | New Voices on Eurasia with Sasha de Vogel (March 9)

    View
  • PONARS Eurasia Spring Policy Conference (March 3)

    View
  • Ukrainathon 2023 (Feb. 24-25)

    View
  • How Putin has shrugged off unprecedented economic sanctions over Russia’s war in Ukraine – for now

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Commentary | Комментарии

Провал операции «Сочи»

  • December 30, 2017
  • Sergei Medvedev

Сергей Медведев о том, как спецоперации заменили в России политику. Лишение российских спортсменов олимпийских медалей Сочи и запрет на участие национальной команды в Олимпиаде в Пхёнчхане стали крупнейшим фиаско российской внешней политики последних лет. Именно внешней политики — победа в Сочи была одним из главных внешнеполитических достижений, личным триумфом Владимира Путина, символическим призом, который оставался даже после того, как в 2014 году Россия порвала с современным миропорядком и превратилась в реваншистскую державу.

Теперь нет ни медалей, ни победы в общекомандном зачете. Это по-своему даже логично: медали Сочи были последним наследием той старой, докрымской, России, которая с гордостью показывала миру свою историю и шедевры русского авангарда на впечатляющей церемонии открытия, побеждала на снежных аренах, а не в закоулках гибридных войн, была частью глобального мира. Отныне все встало на свои места, порвалась последняя связь с минувшей эпохой. Оказалось, что и Олимпиада была допинговым фейком, спецоперацией ФСБ, частью гибридной войны с Западом.

Допинг как метафора

Самым банальным и тупиковым ответом было бы винить во всем Запад, чем сейчас и занимается государственная пропаганда, вынимая из рукава полный набор обывательских штампов об антирусском заговоре: «жрут все, а ловят русских», «это нам ответ за Крым» (или даже за 1945-й, как недавно предположили в Госдуме), «без допинга спорт высших достижений невозможен», «норвежцы все принимают препараты от астмы» и т.д. Можно сколько угодно утешаться мифами об антирусском заговоре в МОКе и ВАДА и слать проклятия «предателю» Родченкову, но все это не отменяет главного неудобного вопроса: имели ли место все те факты, о которых стало известно из доклада Макларена, фильмов ARD и дневников Родченкова. Ответом на него служат красноречивое молчание и примирительные заявления нашей обычно столь воинственной власти, которые де-факто означают признание изложенных фактов. Более того, доказательства столь убедительны, что Кремль предпочитает смириться с вынесенным сравнительно мягким вердиктом МОКа, чтобы не подвергать опасности чемпионат мира по футболу.

В самом факте применения допинга нет ничего нового. Допинг в России — системное явление, смазка в ресурсной машине советского и российского спорта, где сверху вниз спускаются медальные планы и нормативы, а снизу вверх поставляются медали и результаты. Каждый тренер ДЮСШ отвечает головой и зарплатой за бесперебойное выращивание кандидатов и мастеров спорта, каждая федерация по виду спорта — за подготовку олимпийских чемпионов, а Олимпийский комитет — за победу в медальном зачете. Вершиной этой пирамиды является раздача олимпийским чемпионам и призерам «Мерседесов» и «Ауди» на Васильевском спуске у Кремля, к которой добавляются квартиры и многомиллионные подачки от губернаторов и олигархов. В этой административно-бюрократической машине, заточенной только на демонстрацию превосходства отечественного спорта, тела спортсменов превращаются в биологический ресурс, а допинг — в необходимое условие для решения государственных стратегических задач. Эта машина работала десятилетиями, от детского спорта до олимпийского, в условиях дарвиновского отбора отбраковывая сотни тысяч человек, не прошедших селекцию, — так что человек, выполнивший к 16—17 годам норматив МС и не попавший в олимпийский резерв, как правило, отбрасывался на обочину с надорванным здоровьем и устойчивым отвращением к спорту.

И все бы работало в этой машине с регулярными вкраплениями отдельных допинговых скандалов, но тут случилась Олимпиада в Сочи как главная имиджевая кампания десятилетия и личный проект Владимира Путина — после провального выступления российской команды на предыдущей зимней Олимпиаде в Ванкувере на домашней территории нужна была только победа. И здесь, как представляется, к спортивно-медицинской машине подключилась ФСБ, превратившая Олимпиаду в спецоперацию с приемами, будто списанными из шпионских романов: дырка в стене антидопинговой лаборатории, замаскированная шкафом, сотрудники ФСБ под маской водопроводчиков, вскрытие и подмена проб и тому подобные шпионские страсти. Как теперь становится ясно, все было сделано топорно, с фирменным российским раздолбайством: чего стоят в дневниках Родченкова одни только переживания и проклятия по поводу перепутанных пробирок и проб — такое и нарочно не придумаешь!

В режиме спецоперации

В итоге бездарной и проваленной операции скандал вокруг российского допинга стал политическим фиаско, сопоставимым по негативному медийному фону (но, конечно, не по масштабу человеческой трагедии) со сбитым малайзийским «Боингом». И это обозначает пределы «гибридной войны» и спецопераций, которые в путинскую эпоху стали заменять в России дипломатию, спорт, массмедиа, административные процедуры и регламенты. Иными словами, проблема гораздо шире, чем допинг, — она в политической системе, где власть узурпировали спецслужбы, ввергшие государство и общество в состояние перманентной угрозы и гибридной войны: не только внутренняя политика (отъем ЮКОСа и дело Улюкаева, выборы президента и ротация губернаторов, репрессии против оппозиции), но и внешняя были переведены в режим спецоперации, при котором отменяются нормальные политические и бюрократические процедуры согласования, экспертизы и принятия решений, механизмы прозрачности, публичности и аудита. Силовики, в сущности, подменили все сложные механизмы публичной политики, да и вообще политики как таковой, режимом спецопераций.

Спецоперацией, в сущности, была вся Олимпиада, от лоббирования кандидатуры Сочи в МОКе до строительства олимпийских объектов, ради которых целые территории были переведены в режим чрезвычайного положения с ограничением конституционных прав граждан, таких, как право собственности и свободы передвижения. Спецоперацией была задолго готовившаяся аннексия Крыма с многослойной системой прикрытия и вранья; спецоперацией была война на Украине; кампания в Сирии также разворачивалась по законам спецоперации с дезинформацией по поводу масштабов и целей военного присутствия и замалчиванием российских жертв. Самой скандальной спецоперацией стало российское вмешательство в выборы и внутриполитическую дискуссию в странах Запада через создание разветвленной системы государственной пропаганды, фейковых новостей и троллинга в соцсетях, кульминацией которого стала попытка повлиять на выборы в США в 2016 году.

Со спецоперациями, заменившими нам политику, есть три проблемы. Прежде всего, они неэффективны. Сочинский допинговый триллер не только лишил Россию олимпийских медалей и командного участия в Пхёнчхане, но и подорвал ее позиции в мировом спорте на много лет вперед. Аннексия Крыма оставила Россию с токсичным активом в руках, за который она подвергается санкциям, но использовать толком не может — к известным проблемам с банками и энергоснабжением (скандал с турбинами «Сименс») добавляются провал туристической отрасли и криминализация всех уровней власти на полуострове. Точно так же итогом гибридной войны на востоке Украины стало окончательное отделение от России важнейшей части бывшей империи, точь-в-точь по заветам покойного Бжезинского, между тем как Россия осталась с еще одним токсичным активом — пиратскими республиками Донецка и Луганска, живущими исключительно за счет российских вливаний и экономики насилия.

И, наконец, все российские спецоперации по поддержке антисистемных сил в странах Запада — от правопопулистских и протофашистских партий типа «Национального фронта» во Франции и «Альтернативы для Германии» в ФРГ до бывшей надежды Кремля популиста Дональда Трампа — в итоге провалились: системные партии оказались устойчивее, чем предполагалось, а Трамп стал головной болью всего человечества, включая Россию. По большому счету, Кремль оказался с большим количеством токсичных активов на руках: допинговые медали, Крым, Донбасс, людоедский режим Асада в Сирии, леворадикалы, сепаратисты и протофашисты в Европе, а теперь еще и Трамп в Белом доме — все это плоды спецопераций и гибридных войн, в которых Россия в итоге сама себя высекла.

Токсичная Россия

И здесь вторая проблема политики спецопераций: они высокотоксичны. Даже там, где вмешательство России было незначительным и символическим, ее политика и ее представители теперь все «фонят»: Запад ищет след полония там, где его, может быть, и нет. Хороший пример — вмешательство России в американские выборы: по всей видимости, оно было не столь масштабным, чтобы оказать решающее влияние (на продвижение фейковых аккаунтов в Facebook было потрачено около 50 тысяч долларов, что в избирательной кампании ориентировочной стоимостью 2,5 млрд долларов — сущие пустяки), но сам факт вмешательства сторонней силы в святая святых американской политики — выборы — настолько взбесил американский истеблишмент, что там была открыта охота на ведьм в духе маккартизма, и руководители интернет-гигантов от Google до Twitter выстраиваются в очередь на слушания в конгрессе, чтобы засвидетельствовать свою лояльность и предъявить следы русских агентов. Что касается пропагандистских рупоров Russia Today и «Спутник», откровенно говоря, их влияние в Америке не настолько значительно, чтобы ограничивать их деятельность в США и тем ставить под ответный удар западные СМИ в России, — но канал заслуженно пожинает бурю, которую сам упорно сеял. Токсичность русского влияния так велика, что зачищается малейшее присутствие, любое упоминание даже невинных контактов с россиянами ведет к скандалу, и «российская зараза» может в итоге уничтожить и без того уже ослабленного и озлобленного, совершающего ошибку за ошибкой Дональда Трампа.

Тот же эффект токсичности ощущают на себе сейчас российские спортсмены, даже те, кто не назван в докладе Макларена и непричастен к сочинской допинговой афере: любой российский атлет теперь априори попадает под подозрение, возникла презумпция допинга в отношении российских спортсменов, на которых переложено бремя доказательства собственной чистоты. Это несправедливо и обидно, но это та самая радиоактивность спецопераций, тот чекистский полоний, который загрязнил одежду всех. Российские вклады, капиталы, инвестиции, бизнесмены, проекты, недвижимость — все теперь под подозрением, как видно из ареста Сулеймана Керимова и подготовки нового санкционного списка Вашингтона, который появится в феврале 2018 г. В мире царит паранойя по поводу российских хакеров, «читеров», троллей, агентов влияния, русских ищут под кроватью, и эту стигму, этот радиоактивный фон мы будем нести на себе еще долгие годы, даже когда Путина уже не будет у власти.

Что характерно, провалы спецопераций совпадают по времени: в одни и те же месяцы разворачиваются «рашагейт» в Вашингтоне, российский допинговый скандал в ВАДА и МОКе, а на подходе еще суд по делу «Боинга», в котором появляются все новые свидетельства причастности России — журналисты-расследователи только что назвали имя генерал-полковника Николая Ткачева под позывным «Дельфин», предположительно причастного к катастрофе малайзийского самолета. Возможно, что отстранение России от Олимпиады — лишь первый звонок и нас ждет обрушение всей системы российских гибридных завоеваний: от Крыма до Трампа, от Донбасса до Асада.

Прозрачный мир

И здесь проявляется третья фундаментальная слабость спецопераций: они неадекватны современному миру. Да, он сложен, взаимозависим и уязвим, это «общество риска» (по Ульриху Беку), на которое легко навести гибридный «туман войны». Но это также общество радикальной прозрачности, «паноптии» (по Мишелю Фуко), мир сетей, видеорегистраторов и анонимных активистов от WikiLeaks до Bellingcat, где отслеживается каждый шаг, телефонный звонок и банковский перевод, где не утаишь ни счета в офшоре, ни пробирки в сейфе, ни «Бука» на трейлере и где спецслужбы точно так же уязвимы, прозрачны и старомодны, как государства, которым они служат. Наши рыцари плаща и кинжала действуют по старинке: планирование, оперативная разработка, вербовка, запугивание, дезинформация — но в обществе сетей и гражданского контроля они мгновенно вычисляются по следам полония, допинговой мочи и ольгинских IP-адресов, по перехвату сеансов связи и селфи солдат «ВКонтакте», и глобальные институты, сколь бы несовершенны они ни были, накладывают санкции, как убеждаются сейчас наши спортсмены и бизнесмены.

Точно таким же образом — из-за вмешательства спецслужб — полвека назад, в конце 1960-х, Советский Союз потерял свое место в зарождающейся информационной революции. Именно тогда, при Брежневе, было принято фатальное решение передать от ученых силовикам советскую компьютерную отрасль, которая на тот момент была на равных с США или даже чуть впереди: у нас имелись и передовые языки программирования («Алгол»), и конкурентоспособные машины (БЭСМ-1). А силовики, стремясь минимизировать риски в стратегической индустрии, перевели ее в режим спецоперации: кража технологий на Западе, реверс-инжиниринг американских образцов (прежде всего, IBM) и воспроизводство их на советских предприятиях. Но то, что раньше удалось сделать с ракетными технологиями и ядерным оружием, частично заимствованными на Западе, не сработало с компьютерами, которые были на порядок сложнее и требовали не закрытых КБ, а открытого кода, собственных разработок, кооперации науки и промышленности, тестирования в производстве и на рынке. Известный социолог и по совместительству историк советской компьютерной отрасли Мануэль Кастельс приводит анекдотические примеры: поскольку в США размеры транзисторов и ширина линий на микросхеме измерялись в имперской системе мер (доли дюйма), а в СССР — в метрической, американские размеры у нас решили округлять до определенного знака, и в итоге контрабандно привезенные чипы не подходили под советские разъемы. В результате этой многолетней спецоперации, признает Кастельс, к моменту распада СССР советская компьютерная отрасль отставала от США примерно на двадцать лет.

Сегодня спецоперации «гибридных войн» опять отбрасывают нас на десятилетия назад в отношениях с внешним миром — то ли в начало 1980-х, то ли в начало 1950-х: Россию снова боятся и изолируют, но этот страх уже невозможно капитализировать, и его последствия все больнее бьют по нам самим — как сейчас они ударили по российским спортсменам и болельщикам. Урок из всего происшедшего прост и банален: спортсменов должны готовить тренеры, а не представители спецслужб, отношения с соседними странами должны выстраивать дипломаты и бизнесмены, а не «вежливые люди» и «отпускники», одетые из Военторга, «мягкую силу» России должны нести художники, артисты и атлеты, а не хакеры, тролли и пропагандисты, а представители спецслужб должны заниматься своим прямым делом — ловить террористов, а не подменять спецоперациями все существующие институты и процедуры.

Впрочем, в стране, готовящейся праздновать столетие ВЧК и в четвертый раз избрать президентом чекиста, об этом остается лишь только мечтать.

Читать статью | © Colta

 

Related Topics
  • допинг
  • Россия
  • сочинская Олимпиада
Previous Article
  • Recommended | Рекомендуем

Российский путь

  • December 29, 2017
  • Vladimir Gel'man
View
Next Article
  • Policy Memos | Аналитика

Сирийская интервенция как критический стресс-фактор для российского флота

  • January 2, 2018
  • Pavel Baev
View
You May Also Like
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

The Desire to Possess: Russia’s War for Territory

  • Irina Busygina
  • February 8, 2023
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Kyiv-Washington Relations in Times of Colossal War: The Ultimate Test of a Strategic Partnership

  • Volodymyr Dubovyk
  • January 11, 2023
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Prevailing Soviet Legacies

  • Irina Busygina and Mikhail Filippov
  • December 27, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

In Russia’s Nuclear Messaging to West and Ukraine, Putin Plays Both Bad and Good Cop

  • Simon Saradzhyan
  • December 23, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Ukraine’s Asymmetric Responses to the Russian Invasion

  • Nurlan Aliyev
  • July 28, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем
  • Territorial Conflict

Dominating Ukraine’s Sky

  • Volodymyr Dubovyk
  • March 5, 2022
View
  • Commentary | Комментарии
  • Recommended | Рекомендуем

Russian Anti-War Protests and the State’s Response

  • Lauren McCarthy
  • March 4, 2022
View
  • Commentary | Комментарии

Путин и Лукашенко

  • Konstantin Sonin
  • August 29, 2020

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.