Участники «Русских маршей» и сторонники «русского единства» думают, что иммиграция – угроза существованию нации. На деле все не так: мигранты становятся не только опорой власти, но и важным ресурсом для российского национализма
Когда речь идет о национальной идентичности, иммиграция почти неизменно изображается в качестве вызова или препятствия для национального государства. Однако в действительности влияние иммиграции на формирование нации зависит от государственной политики по отношению к этническому разнообразию, о чем я писал в своей недавней книге. В определенных случаях иммиграция может быть ресурсом и ключевым инструментом новых националистических проектов. Судя по всему, именно такая ситуация имеет место в России после распада СССР. Массовая иммиграция способствует трансформации России из полиэтничного государства в национальное и ассимиляционистское.
Режимы этничности
Если государство использует дискриминирующие законы об иммиграции для ограничения гражданства одной этнической группой, то в нем имеет место «моноэтничный» режим. Дания, Германия, Греция, Япония и многие другие государства мира – примеры моноэтничных режимов.
Есть и государства, которые относительно легко дают гражданство представителям различных этнических групп – Алжир, Буркина-Фасо, Франция, Турция и др. – но при этом препятствуют правовому и институциональному выражению этнического разнообразия («антиэтнические режимы»). Суть стратегии этих стран по отношению к этническим меньшинствам – это ассимиляция.
Если государство легко предоставляет гражданство представителям различных этнических групп, поддерживает правовое и институциональное выражение этнического разнообразия среди своих граждан, то такой режим можно назвать «полиэтничным». Примеры – Бельгия, Канада, Индия, Нигерия и другие. Как Советский Союз, так и Российская Федерация – полиэтничные режимы. В СССР действовал исходный посыл: большинство членов каждой этнической группы населяет конкретную территорию, где имеет этнотерриториальную автономию.
Такой посыл был обоснован при отсутствии массовой миграции. Однако та иммиграция, с которой Россия имеет дело в последние два десятилетия, в сочетании с сознательным отходом от подчеркивания этнической идентичности в государственной политике, вероятно, разрушит эту модель.
Россия – вторая в мире страна по приему мигрантов
Распад Советского Союза привел к крупнейшим территориальным потерям в российской истории. Но после этого Россия заняла второе место в мире вслед за США по приему мигрантов. По данным российской статистики, в 1992–2001 годах в Россию переехало в общей сложности 10,7 млн иммигрантов. По более свежим данным, в 2013 году в РФ находились 11 млн иммигрантов, хотя ежегодный показатель чистой миграции снизился с 453 000 человек в год в 90-х до 389 000 в 2000-х годах. В 2013 году иммигранты составляли 7,7% населения России. Это неудивительно: в случае распада крупных государств вроде СССР государство-ядро (в нашем случае Россия) принимает многих граждан распавшегося государства, особенно если они принадлежат к родственной в этническом или языковом отношении группе.
Другая структурная причина того, что Россия продолжает принимать большое число мигрантов – это ее беспрецедентный демографический дефицит из-за низкого уровня рождаемости и высокого уровня смертности. В этом плане Россия похожа на Германию – третью страну в мире по числу принимаемых мигрантов. Подобно тому, как Германия нуждалась в гастарбайтерах не немецкого происхождения в дополнение к интеграции миллионов этнических немцев после Второй мировой войны, Россия принимает миллионы как этнических русских, так и мигрантов других национальностей.
Кто иммигрирует в Россию?
Массовая миграция ускоряет превращение России в ассимиляционистское национальное государство, создавая русскоязычный «плавильный котел». И этнолингвистические характеристики иммигрантов, и общая политика государства по отношению к этническому разнообразию способствуют постепенному разрушению формальной полиэтничной структуры Российской Федерации, доставшейся ей в наследство от СССР, и благоприятствуют созданию более ассимиляционистского национального государства, такого как во Франции, Турции или США.
Во-первых, практически все прибывающие в Россию иммигранты, в том числе 99,5% от тех 11 млн, которые приехали в страну в 1989-2002 годах, эмигрировали из государств СНГ. Весьма значительное большинство этих иммигрантов говорит по-русски. В данном контексте русскоязычные не обязательно являются этническими русскими. Последняя советская перепись 1989 года зафиксировала 11 млн не являющихся этническими русскими людей, живших за пределами России, но, тем не менее, считавших русский язык своим родным (и это не считая 25 млн этнических русских, живших за пределами России). Кроме того, большинство населения государств СНГ в некоторой степени владеет русским языком как вторым.
Возвращение на «историческую родину» представителей «своей» этнической группы зачастую меняет демографический баланс в пользу этнического большинства, а как следствие, провоцирует рост агрессивного национализма и ксенофобии в отношении других этнических групп. Именно это произошло в Германии в 1991–1993 годах: ксенофобские нападения на не являющихся немцами иммигрантов и беженцев, ходатайствующих о предоставлении убежища, более чем утроились вслед за массовым возвращением на родину советских немцев (Aussiedler).
Сходный процесс наблюдается и в России, где происходит рост антимигрантских настроений. Кроме того, массовая иммиграция родственных этническому большинству групп закрепила значительное преобладание русских (на уровне 80% населения РФ), несмотря на значительно более высокий уровень рождаемости в традиционно мусульманских группах.
Конец советской модели
Во-вторых, что более важно, со времен президентства Бориса Ельцина российская государственная политика смещается в сторону поддержки ассимиляции и отдаляется от поддержки полиэтничной нации. С 90-х годов российские власти пытаются уменьшить значение этнических различий и обесценить значение этнических автономий. При Ельцине графа о национальности была убрана из паспортов, несмотря на серьезные возражения и массовые протесты в таких этнических республиках как Татария, Башкирия и Ингушетия, а также из новых свидетельств о рождении. При Владимире Путине было упразднено министерство национальной политики, проведено слияние четырех национальных автономных округов с соседними регионами, а также отменены прямые выборы президентов национальных республик.
Массовая иммиграция будет, вероятно, и далее разрушать ту полиэтничную модель, которую Россия унаследовала от СССР. Во-первых, иммигранты уменьшают демографический вес коренных нерусских меньшинств, таких как татары и башкиры. Во-вторых, те иммигранты, которые являются этническими русскими, увеличивают вес соответствующего большинства. В-третьих, нерусские иммигранты в основном проживают в крупнейших городах в качестве многоэтничного меньшинства, не имеющего каких-либо территориальных претензий.
В-четвертых, поскольку иммигранты не имеют многих прав (таких как образование на своих родных языках, другие национальные и культурные привилегии), которыми располагают титульные этнические группы в своих автономных республиках, по мере повышения численности и заметности иммигрантов привилегии нерусских титульных этнических групп будут выглядеть неоправданным анахронизмом. Естественные союзники российских властей в деле ослабления сепаратистских вызовов в национальных республиках – русскоязычные иммигранты.
Титульные этнические группы в российских национальных республиках хорошо осознают, как негативно может повлиять на их статус массовая иммиграция. Они демонстрируют гораздо более высокий уровень ксенофобии по отношению к иммигрантам, чем другие нерусские этнические группы в России. Как показало исследование политолога Михаила Алексеева из Университета Сан-Диего, «доля представителей титульных этнических групп, поддержавших депортацию всех мигрантов, более чем вдвое выше аналогичной доли представителей нетитульных этнических групп (41% против 18%)».
Движение России от полиэтничного режима в направлении ассимиляционистского национального государства отнюдь не уникально в историческом контексте. Упадок Османской империи в XIX веке сопровождался миграцией миллионов ее подданных (в основном мусульман, в той или иной мере знакомых с османским языком) из балканских территорий в Анатолию. Миграция продолжалась и после распада Османской империи в 1922 году. За этим последовало создание нового государства – Турецкой республики, которое в течение XX века в основном успешно ассимилировало на своей территории албанцев, арабов, боснийцев, черкесов, лазов, помаков и представителей других этнолингвистических групп.
Почти через четверть века после распада СССР Россия, которая стала второй в мире страной по приему мигрантов, по-видимому, находится на пути к превращению в ассимиляционистский «плавильный котел».
Оригинал: Şener Aktürk. How Immigration Aids Russia’s Transformation into an Assimilationist Nation-State. PONARS Eurasia
Affiliation
Links
Expertise
