PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
    • Ukraine Experts
    • About Membership
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • The Baltic States Are Also Worried About Russia

    View
  • International Society Must Act in the Wake of Russia’s Failed Opposition

    View
  • The Collapse of the Soviet Union | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Labor Migration in Russia | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Did Russia Put Its Geopolitical Glasses Back On? It Never Took Them Off in the First Place

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • Policy Memos | Аналитика

Казахстан и «русский мир»: Возможна ли новая интервенция?

  • October 21, 2015
  • Viatcheslav Morozov

Аннексия Крыма и последующая поддержка Россией сепаратистов в восточной Украине породили опасения, что подобный сценарий может повториться в другом месте. Особое беспокойство вызывает тот факт, что в оправдание интервенции приводился аргумент о необходимости защиты этнических русских, чьи права якобы нарушались новыми украинскими властями, и что идея «русского мира» приобретает все большее значение для российской внешней политики в целом. Русскоязычные меньшинства, проживающие повсюду на постсоветском пространстве, могут стать инструментом провокационной политики Москвы. Чаще всего в качестве возможных целей называют балтийские государства и Молдову, однако и Казахстан, как полагают, уязвим в этом отношении.

Русскоязычное меньшинство в Казахстане насчитывает около 4,3 млн человек, то есть 23,7% населения. С учетом других групп, традиционно подпадающих под определение российских «соотечественников», их доля возрастает до 27%. Немаловажно, что русскоязычное население сосредоточено на севере и востоке страны, вдоль границы с Россией. Доля славянского населения превышает половину в большинстве административных районов Северо-Казахстанской, Кустанайской и Акмолинской областей, а также в приграничных районах Восточно-Казахстанской и Павлодарской областей (см. карту). Кроме того, казахов, как правило, еще меньше среди горожан, что делает доминирование российской идентичности в этих регионах еще более явным.

Обсуждение возможного российского вмешательства в дела Казахстана может показаться ненужным паникерством, однако поскольку эта тема уже неоднократно поднималась в средствах массовой информации, игнорировать ее также неразумно. К тому же, один из уроков Крыма состоит в том, что даже если тот или иной сценарий выглядит невероятным в конкретной исторической ситуации, он может стать реальностью в случае перемены обстоятельств. Вместо того, чтобы игнорировать риски или попусту поднимать тревогу, следует трезво и реалистично оценить вероятность различных вариантов развития событий.

Цель данной аналитической записки состоит в оценке рисков на основе анализа наиболее неблагоприятного сценария. Отправной точкой в этом анализе служит различение намерений и возможностей. У нас нет достоверной информации о планах российского руководства, поэтому следует допустить, что Кремль вновь воспользуется идеей «русского мира» для покушения на территорию соседних государств, если представится удобный случай. Следует подчеркнуть, что это не прогноз, а всего лишь допущение, позволяющее вывести за скобки те факторы, для оценки которых отсутствуют необходимые данные. Для анализа возможностей, в свою очередь, я предлагаю обратить внимание на один ключевой аспект действий России в отношении Украины, который обычно не замечают, проводя аналогии с другими подобными ситуациями.

Один из важнейших внешнеполитических ресурсов любого государства – легитимность в глазах собственного населения. Авторитарным режимам она необходима, пожалуй, даже больше, чем демократиям. Стремление гарантировать массовую поддержку режима, сплотив население в противостоянии реальной или воображаемой внешней угрозе, было одной из наиболее значимых причин вмешательства Кремля в дела Украины. Для этого пришлось прибегнуть к массированной пропагандистской кампании, которая, однако, была развернута далеко не на пустом месте: она не могла не опираться на распространенные в обществе стереотипы и нарративы. Сравнение Украины и Казахстана по этому параметру позволяет выявить существенные различия и сделать вывод, что повторение той же цепочки событий в Казахстане в краткосрочной перспективе маловероятно. Мой анализ не исключает других сценариев возможной интервенции, однако показывает несостоятельность аналогий между Украиной и Казахстаном, если они основаны исключительно на наличии в обеих странах русскоязычных меньшинств. В долгосрочной перспективе для оценки возможных рисков необходимо использовать мониторинг публичного дискурса, который позволит оценить вероятность повторения украинского сценария.

«Завтра Казахстан, послезавтра Россия»?

Российская интервенция в Крыму и восточной Украине стала возможной в результате резкой дестабилизации внутренней ситуации в ходе очередной революции. Российская пропаганда радикально преувеличила масштабы этой дестабилизации, утверждая, что этнические русские в соседней стране уже стали или вот-вот станут жертвами массовых насильственных действий.

В отличие от Украины, обстановка в Казахстане оставалась относительно стабильной на протяжении всего постсоветского периода. В то же время известно, что персоналистские режимы непрочны и неизбежно сталкиваются с проблемой наследования власти. Беспорядки в Жанаозене в декабре 2011 года, эхом прокатившиеся по всей стране, показали, что в Казахстане существует значительный протестный потенциал. Более того, географическое положение Казахстана делает его уязвимым перед лицом возможной дестабилизации вблизи его южных границ, особенно в свете неясных перспектив Афганистана и шаткого политического равновесия, имеющего место в других центральноазиатских государствах, особенно в Кыргызстане и Таджикистане.

Нестабильность как таковая, однако, не может служить достаточным основанием для интервенции. Уже со времен «оранжевой революции» 2004 года, если не раньше, Украина воспринималась российскими элитами как поле боя между Россией и Западом, в особенности Соединенными Штатами. Оба «майдана» – 2004 и 2013–14 годов – с этой точки зрения были напрямую спровоцированы Вашингтоном, конечная цель которого состоит в свержении нынешнего режима в России: «Сегодня Киев, завтра Москва». Эта картина укоренена в унаследованном с советских времен бытовом антиамериканизме простых россиян, которые верят, что НАТО всегда была главным противником России и главным инструментом США в борьбе за мировое господство.

В том случае – пока маловероятном, – если в Казахстане завтра начнется «цветная революция», российские элиты скорее всего опять увидят в этом результат антироссийской интервенции. Однако им будет значительно труднее представить любые подобные события в качестве прямой угрозы суверенитету и безопасности России. В отличие от Украины, у Казахстана нет реальных перспектив вступления в Европейский Союз или НАТО. Какое бы правительство не пришло к власти, у него едва ли будут основания для выхода из Евразийского экономического союза (ЕаЭС) – проекта, судьбу которого Владимир Путин принимает близко к сердцу. Даже если решение о выходе почему-либо будет принято, этот шаг будет сложнее интерпретировать как ведущий к окружению России Западом.

Более тесные отношения с Китаем могут стать для будущего казахстанского правящего класса альтернативой сближению с Западом. В принципе, разворот Казахстана в сторону Китая может представлять для российских интересов угрозу более существенную, нежели гипотетический выбор в пользу Запада. Однако в официальной российской пропаганде последовательно формируется дружественный образ Китая как партнера по строительству многополярного мира в пику американской гегемонии. Российское общественное мнение едва ли будет готово немедленно принять как данность прямо противоположную картину мира, в которой Китай занял бы место НАТО, а Казахстан играл бы роль его приспешника. Вернуть к жизни воспоминания о советско-китайской конфронтации или вновь раздуть страхи по поводу массовой иммиграции китайцев на российский Дальний Восток будет, вероятно, не так уж сложно, однако этого будет недостаточно для оправдания враждебных действий против Казахстана. Главный элемент, отсутствующий в такой картине, – это серьезная и неотвратимая угроза, якобы нависшая над «соотечественниками» в приграничных регионах.

Контрасты «русского мира»

Даже если Россия в конце концов столкнется с весомым и недвусмысленным вызовом ее интересам в Центральной Азии, будь то распространение экстремистских движений или китайская экспансия, этого будет недостаточно, чтобы поставить под вопрос существующие границы. Следуя украинскому сценарию, Москва должна была бы продемонстрировать, что рост нестабильности напрямую угрожает русскоязычному населению. Даже с учетом огромных возможностей российского пропагандистского аппарата, это невозможно будет сделать за один день, особенно с учетом того, что в нынешнем дискурсивном поле для этого нет никаких предпосылок.

В случае с Украиной, четкий образ врага, прямо противоположные исторические нарративы и символы существовали задолго до начала открытой конфронтации. Целое поколение российских националистически настроенных политиков, среди которых особое место занимал бывший мэр Москвы Юрий Лужков, сделали карьеру, проталкивая мифы о Крыме как неотъемлемой части «русского мира», о бедственном положении русского языка в Украине и о фальсификации истории как едва ли не главном занятии украинского руководства, якобы стремившегося создать образ России как империи зла в глазах как украинской, так и западной публики.

«Войны памяти» действительно велись в Украине, хотя и в гораздо меньших масштабах, чем это рисовали российские националисты. К числу мер, наиболее значимых по своим негативным последствиям, следует отнести закон 2006 года, официально провозгласивший Голодомор 1932–33 годов геноцидом украинского народа, а также последующие безуспешные попытки тогдашнего президента Виктора Ющенко ввести уголовную ответственность за отрицание Голодомора. Шаги в направлении политической реабилитации радикальных националистических лидеров, воевавших против советской власти в период Второй мировой войны и в послевоенные годы, также внесли свой вклад в растущее отчуждение между двумя народами. Не прошли незамеченными и бесконечные дебаты о статусе русского языка: показательно, в частности, что одним из важнейших поводов для аннексии Крыма стало одобрение украинским парламентом сразу после победы Евромайдана законопроекта (так и не подписанного президентом), отменяющего закон 2012 года, согласно которому русский язык получал официальный статус регионального.[1]

Таким образом, в случае с Украиной в распоряжении российской пропаганды имелось достаточно предпосылок для создания образа врага, который затем подвергся радикализации. В отношении Казахстана ничего подобного нет и никогда не было. Русский язык в Казахстане имеет официальный статус «языка межнационального общения»; им владеют 95% населения, в отличие от казахского, на котором говорят лишь 65%. Кроме того, ни один из регионов северного или восточного Казахстана не имеет для российской национальной мифологии особого символического значения. Места, связанные с крупнейшими достижениями советских времен, – космодром Байконур, целинные земли, освоенные в конце 1950‑х – начале 1960-х, семипалатинский ядерный полигон – как с символической, так и с геополитической точки зрения не выдерживают даже отдаленного сравнения с Крымом. Александр Солженицын, который в 1990 году предположил, что Казахстан, или по крайней мере его северная и центральная часть, должен остаться в составе единого государства с Россией после скорого краха советского режима, пользуется глубоким уважением многих россиян, включая президента Путина. Однако это его предложение обсуждается почти исключительно критиками Кремля, в особенности среди казахстанских интеллектуалов, и не является сколько-нибудь значимым элементом представления о «русском мире».

Казахстанские элиты, безусловно, испытывают беспокойство по поводу планов России в отношении их страны, однако едва ли можно говорить о сравнимом уровне ответного внимания к Казахстану со стороны российской общественности. Память о Второй мировой войне, один из ключевых спорных пунктов между Россией и ее западными соседями, в целом является общей для Казахстана и России, тогда как существующие разногласия никогда не политизируются. Постольку, поскольку Казахстан стремится утвердить свой собственный исторический нарратив в противовес российскому и советскому колониализму, это делается без лишнего шума и громких символических шагов, которые могли бы привлечь внимание российских СМИ.

Российское общественное мнение до сих пор не созрело для трезвой оценки имперского прошлого и последствий российского и советского колониализма для покоренных народов. В отношениях с соседями в Центральной и Восточной Европе это ведет к фронтальному противостоянию между национальными нарративами. Однако в отношениях с Казахстаном отсутствие постколониальной рефлексии хотя и заслуживает порицания, но не позволяет накалиться страстям. В российском общественном сознании отсутствует фигура «казахского националиста», которую можно было бы быстро возвести в ранг пугала, подобного «украинским фашистам», – ключевому элементу российского нарратива, оправдывающего аннексию Крыма и поддержку сепаратистов в Донбассе. Конечно, хотелось бы, чтобы Россия примирилась с собственным прошлым более демократическим образом, но на данном этапе далекое от идеала равновесие, пожалуй, лучше, чем открытая конфронтация.

Несостоятельность аналогий

Драматические события 2014 года научили нас не сбрасывать со счетов возможные сценарии лишь потому, что они противоречат рациональным (как нам кажется) нормам международного поведения. Тем не менее, вне зависимости от особенностей политической рациональности, лежащей в основе тех или иных действий, вопрос о возможностях остается существенным элементом оценки рисков. В этой аналитической записке я обратил внимание на один из центральных моментов, которые режим, подобный путинскому, не может не принимать во внимание: необходимость обеспечить легитимность своих действий в глазах собственного населения. Кремль считает, что Запад ведет против России необъявленную войну, используя соседние государства с целью в конце концов добиться смены российского политического режима. Именно по этой причине он вынужден проводить внешнюю политику, которая соответствовала бы общественным ожиданиям: отступление от этого принципа означало бы подрыв основ внутренней стабильности, в сохранении которой состоит смысл существования нынешнего режима.

Путин сумел воспользоваться тревогой за судьбу «соотечественников» для оправдания аннексии Крыма и поддержки восточно-украинских сепаратистов. Вместе с тем, даже если Казахстан, как и Украина, воспринимается как составная часть «русского мира», эта часть представляется россиянам дружественной и органичной. У казахстанских русских, без сомнения, много проблем, но они обычно не попадают в сферу внимания российских СМИ. Для последних гораздо важнее роль страны как ключевого партнера по ЕаЭС и союзника Москвы в Центральной Азии.

До тех пор, пока это восприятие доминирует и удается избежать открытых провокаций (например, открытых нападок на этнических русских со стороны радикалов-националистов), Кремль не сможет оперативно воспользоваться концепцией «русского мира» для оправдания интервенции. В этом (и только в этом) отношении аналогия с Украиной представляется несостоятельной. Даже если Москва решит использовать лозунг защиты «соотечественников», ей придется сначала обеспечить мобилизацию российского общественного мнения против Казахстана. Прежде, чем начинать массированную пропагандистскую кампанию, нужно будет заложить ее предпосылки. Пока мы не видим явных признаков подготовки такой кампании в российском публичном пространстве, любое нарушение постсоветского территориального размежевания в этой части «русского мира» представляется крайне маловероятным.


[1] Вопрос о том, были ли эти политические шаги украинских властей в той или иной степени оправданы, важен сам по себе, но не имеет значения для оценки вероятности повторения кризиса.

 

Memo #:
364
Series:
2
PDF:
Pepm_364_rus_Morozov_June2015.pdf
Viatcheslav Morozov
Viatcheslav Morozov
Website | + posts
Professor, EU–Russia Studies
Affiliation

University of Tartu, Estonia
Links

University of Tartu (Bio)
Expertise

Democracy, Identity and Nationalism, Ideology and Discourses, EU-Russia relations
  • Viatcheslav Morozov
    https://www.ponarseurasia.org/members/viatcheslav-morozov/
    Why Would the Kremlin Root for Bernie Sanders? Mistrust of Mass Politics and the Outward Projection of Domestic Insecurities
  • Viatcheslav Morozov
    https://www.ponarseurasia.org/members/viatcheslav-morozov/
    Why Russia’s Strategic Deception Is Popular: The Cultural Appeal of the Trickster
  • Viatcheslav Morozov
    https://www.ponarseurasia.org/members/viatcheslav-morozov/
    Russia and the "West's Rules": On the Cultural Aspects of Great Power Misconduct
  • Viatcheslav Morozov
    https://www.ponarseurasia.org/members/viatcheslav-morozov/
    Russia’s Internal Otherness – Analysis
Related Topics
  • Казахстан
  • Крым
  • Морозов
  • Россия
  • Украина
Previous Article
  • Policy Memos | Аналитика

Российские продовольственное эмбарго и девальвация рубля как вызов Евразийскому таможенному союзу

  • October 21, 2015
  • Serghei Golunov
View
Next Article
  • Policy Memos | Аналитика

Евразия, евразийство, Евразийский Союз: Терминологические пробелы и совпадения

  • October 21, 2015
  • Marlene Laruelle
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Limits of Authoritarian Learning: Deconstructing Kazakhstan’s 2022 Coup Attempt

  • Azamat Junisbai
  • May 20, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Expanding Russian Cossack Movement: A Social Base for Putinism

  • Richard Arnold
  • May 18, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Is Putin’s Popularity (Still) Real? A Cautionary Note on Using List Experiments to Measure Popularity in Authoritarian Regimes

  • Timothy Frye, Scott Gehlbach, Kyle L. Marquardt and Ora John Reuter
  • May 3, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Russia’s Right-Wing Reactions to the War

  • Katharina Bluhm and Mihai Varga
  • April 28, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Time to Question Russia’s Imperial Innocence

  • Botakoz Kassymbekova and Erica Marat
  • April 27, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Witnessing Ukraine, Watersheds in the Balkans

  • Veljko Milonjic
  • April 25, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Similarities Stain the Kremlin’s Warfare on Chechens and Ukrainians

  • Marat Iliyasov and Yoshiko Herrera
  • April 24, 2022
View
  • Policy Memos | Аналитика

Rebuilding Ukraine: Pre-War Trends and Post-War Priorities Should Inform the Process

  • Ralph Clem and Erik Herron
  • April 18, 2022

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.