Михаил Алексеев и Генри Хейл.
Хотя многие эксперты пророчили, что после присоединения Крыма в России начнется взлет национализма и ксенофобии, на деле все наоборот: и ксенофобия, и запрос на территориальную экспансию пошли на спад.
Сильно ли повлияли присоединение Крыма и вооруженный конфликт на востоке Украины на то, как россияне воспринимают свою этническую идентичность, нацию и государственность? Способствовали ли они резкому росту ксенофобских настроений и русского национализма? Два общероссийских опроса, проведенных в мае 2013 года и ноябре 2014 года, показывают, что Россия переживает скорее эффект «сплочения вокруг лидера», чем рост национализма. Отчасти дело в том, что русский национализм был силен еще до начала кризиса на Украине, и происходящие события скорее легли на уже существовавшие настроения. Вместе с тем существенно вырос уровень поддержки Владимира Путина — и это «эффект сплочения» вокруг Путина лично, а не трансформация самого общественного сознания с возможной выгодой для Кремля.
Национализм не растет
Опросы нашего проекта NEORUSS (см. справку в конце статьи) не обнаруживают серьезных свидетельств роста националистических настроений среди россиян в период между маем 2013 года и ноябрем 2014 года. Гордость за свою этническую принадлежность и российское гражданство, поддержка привилегий для национального большинства и восприятие национальной самобытности России изменились незначительно. И по большей части эти настроения практически не менялись за последнее десятилетие.
Гордость за свою этническую принадлежность осталась на прежнем уровне. Большинство респондентов (55% в 2005 году, 53% в 2013 году, 56% в 2014 году) заявляли, что «очень гордятся» своей этнической принадлежностью, а около 35–40% — что «в основном гордятся». Эти различия — в рамках погрешности выборки.
Доля респондентов, которые «очень гордились» быть гражданами России, выросла с 44% в 2013 году до 52% в 2014 году. Однако главным образом это произошло за счет роста числа опрошенных, которые «скорее горды, чем нет». Разрыв между долей гордившихся российским гражданством и теми, кто такой гордости не испытывал, остался примерно таким же, как и ранее. Учитывая масштаб событий 2014 года, эти данные едва ли свидетельствуют о мощном всплеске национализма в обществе.
Поддержка привилегий для национального большинства (т.е. русских) также стабильна. Порядка трех четвертей респондентов в 2013 и 2014 годах полагали, что ключевые посты в правительстве должны занимать в первую очередь русские по национальности; полностью поддержали эту идею соответственно 39 и 40% респондентов. Примерно половина респондентов в обоих опросах согласились полностью с тем, что «русский народ должен играть ведущую роль в российском государстве». Еще порядка трети респондентов поддержали этот тезис частично.
Восприятие национальной самобытности России изменилось мало. Как в 2013-м, так и в 2014 году около 35% респондентов считали Россию уникальной, не западной и не восточной цивилизацией.
Даже отношение к тому, как России следует относиться к Западу, радикально не поменялось, хотя последний опрос и зафиксировал умеренный сдвиг в сторону враждебности. Если в 2013 году 60% сочли, что России следует относиться к Западу как к партнеру, а 13% — как к другу, то в 2014 году эти показатели упали до 51 и 8% соответственно. Но в совокупности это по-прежнему заметное большинство населения России. Даже в 2014 году доля россиян, считавших, что к Западу следует относиться как к врагу, составляла всего 13% (5% — в 2013 году), а 27% — как к сопернику (в 2013 году таких было 22%).
Другие важные индикаторы националистических взглядов изменились более отчетливо, но разнонаправленно. С одной стороны, ксенофобная враждебность несколько усилилась, а восприятие этнических украинцев в качестве братского народа существенно ослабло. С другой стороны, позитивное отношение к национальному разнообразию России возросло, а поддержка дальнейшей территориальной экспансии России сократилась.
Доля респондентов, полностью или частично поддерживающих депортацию всех мигрантов из России — легальных и нелегальных, а также их детей, выросла с 44% в 2005 году до 51% в 2014-м. Однако доля тех, кто поддерживает эту радикальную меру безоговорочно, практически неизменна с 2005 года (примерно 23%).
Доля респондентов, решительно возражающих против вступления членов своих семей в браки с мигрантами-украинцами, резко увеличилась: с 28% в 2013 году до 42% в 2014 году. Однако это аномальный показатель на фоне общей тенденции — даже несколько большего принятия этнически нерусских мигрантов в качестве брачных партнеров. В этом смысле российские респонденты «отказались от братства» с украинцами, но не с другими группами.
В 2014 году больше респондентов, чем в 2013 году, утверждали, что национальное разнообразие скорее укрепляет, чем ослабляет Россию. И наиболее значительный сдвиг в этом смысле произошел между серединой 2013-го и концом 2014 года. Доля респондентов, считавших, что понятие «русские» относится исключительно к русским по национальности, упала с 42% в 2013 году до 30% в 2014 году.
В то же время россияне по-прежнему с осторожностью относятся к территориальной экспансии. С 2013 по 2014 год доля респондентов, поддерживающих расширение территории России в форме включения Украины и Белоруссии в Союз славянских государств либо объединения всех бывших республик СССР, сократилась с 47 до 38%. В 2013 году большинство россиян (56%) поддерживали какую-либо из форм территориального расширения, а в 2014 году относительное большинство (около 45%) высказывалось за сохранение статус-кво […]
