PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
Contacts

Address
1957 E St NW,
Washington, DC 20052

adminponars@gwu.edu
202.994.5915

NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • Membership
      • All Members
      • Core Members
      • Collegium Members
      • Associate Members
      • About Membership
    • Ukraine Experts
    • Executive Committee
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
    • Submissions
  • Podcasts
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
  • Ukraine Experts
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • Conflicts in the North Caucasus Since 1991 | PONARS Eurasia Online Academy

    View
  • Will Ukraine Wind Up Making Territorial Concessions to Russia? Foreign Affairs Asks the Experts

    View
  • Pro-Kremlin Propaganda’s Failure in Ukraine | New Voices on Eurasia with Aaron Erlich (Jan. 19)

    View
  • Kyiv-Washington Relations in Times of Colossal War: The Ultimate Test of a Strategic Partnership

    View
  • Russia’s war in Ukraine threatens students daily and forces teachers to improvise

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • The Putin-Xi Summit: What's New In Their Joint Communique ? February 23, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman speaks with Russian China experts Vita Spivak and Alexander Gabuev about the February meeting between Vladimir Putin and Xi Jinping, and what it may tell us about where the Russian-Chinese relationship is headed.
  • Exploring the Russian Courts' Ruling to Liquidate the Memorial Society January 28, 2022
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with scholars Kelly Smith and Benjamin Nathans about the history, achievements, and impending shutdown of the Memorial Society, Russia's oldest and most venerable civic organization, and what its imminent liquidation portends for the Russian civil society.
  • Russia's 2021 census and the Kremlin's nationalities policy [Lipman Series 2021] December 9, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with social scientist Andrey Shcherbak about the quality of the data collected in the recent population census and the goals of Vladimir Putin's government's nationalities policy
  • Active citizens of any kind are under threat [Lipman Series 2021] November 5, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Verkhovsky about the Kremlin's ever expanding toolkit against political and civic activists, journalists, and other dissidents.
  • Russia's Legislative Elections followup [Lipman Series 2021] October 4, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Tanya Lokot and Nikolay Petrov about the results of Russia’s legislative elections and about what comes next.
  • Why Is the Kremlin Nervous? [Lipman Series 2021] September 14, 2021
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about Russia’s September 17-19 legislative elections, repressive measures against electoral challengers, and whether to expect anything other than preordained results.
  • Vaccine Hesitancy in Russia, France, and the United States [Lipman Series 2021] August 31, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Denis Volkov, Naira Davlashyan, and Peter Slevin about why COVID-19 vaccination rates are still so low across the globe, comparing vaccine hesitant constituencies across Russia, France, and the United States.  
  • Is Russia Becoming More Soviet? [Lipman Series 2021] July 26, 2021
      In a new PONARS Eurasia Podcast episode, Maria Lipman chats with Maxim Trudolyubov about the current tightening of the Russian political sphere, asking whether or not it’s helpful to draw comparisons to the late Soviet period.
  • The Evolution of Russia's Political Regime [Lipman Series 2021] June 21, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Grigory Golosov and Henry Hale about the evolution of Russia's political regime, and what to expect in the lead-up to September's Duma elections.
  • Volodymyr Zelensky: Year Two [Lipman Series 2021] May 24, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sergiy Kudelia and Georgiy Kasianov about Ukrainian President Zelensky's second year in office, and how he has handled the political turbulence of the past year.
  • In the News | Hовости

Две дилеммы Центробанка РФ

  • August 22, 2015
  • Konstantin Sonin

Как всегда, когда скачет обменный курс, внимание приковано к ЦБ. Сейчас перед ним стоит две основных дилеммы.

(1) Стоит ли вмешиваться в происходящее на валютном рынке? В последние годы ЦБ последовательно не вмешивался в определение валютного курса. По существу, к «плавающему» обменному курсу ЦБ перешёл три или четыре года назад, но до осени прошлого года пытался сглаживать колебания. То есть, например, если сегодня курс 28 руб. за доллар, а ЦБ чувствует, что рубль начинает дешеветь, то он продаёт доллары так, чтобы назавтра курс был 28-50, послезавтра — 29, после-послезавтра 29-50, и т.д. Технически, конечно, всё гораздо сложнее (хотя в 2014 году формула сглаживаний была вполне прозрачной), но суть именно в этом — не определяя, как выглядит равновесное значение, следить за тем, что скачки не были слишком сильными день ото дня. Осенью 2014 года от практики сглаживания пришлось отказаться — на мой взгляд, из-за того, что колебания «фундаментальных показателей» стали такими большими, что появился риск того, что резервы будут быстро растрачены только на это сглаживание.

Задним умом, конечно — если бы ЦБ в ноябре-2014 знал бы, какими стабильными будут цены на нефть в первой половине 2015-го и на каком уровне они стабилизируются, то можно было бы от сглаживания в октябре 2014-го не отказываться. Но это именно задним умом понятно. Вот и сейчас — за последний месяц и цены на нефть, и рубль скакнули, ЦБ вмешиваться не стал. (Отказ от ежедневной покупки 200 млн. долларов ежедневно был символическим действием с точки зрения обменного курса; кстати, и покупка тоже). Мне кажется потому, что понимает, насколько опасно было бы взять на себя ответственность за какой бы то ни было обменный курс. (Не политическую ответственность, конечно — ответственность перед теми, кто строит планы на будущее.)

(2) Более важный вопрос для ЦБ — величина ключевой ставки, основном, при плавающем обменном курсе, инструменте денежной политики. Чтобы снизить инфляцию (которая сейчас 15% — на столько выше цены сейчас, чем год назад, а за 2015 год будет 11-12%), нужно ключевую ставку держать повыше. (ЦБ может инфляцию просто остановить, «зажав» ставку, но цена для экономики — в форме спада производства — будет очень высокой.) С другой стороны…

А вот что, собственно, давит (и изнутри, и снаружи) на ЦБ с другой стороны? Кому нужно, чтобы ключевая ставка была ниже? В Америке и Европе центробанки снижали ключевую ставку до нуля (и «ниже нуля» с помощью количественного смягчения), чтобы облегчить задачу для бизнеса — чтобы появлялись новые инвест-проекты и создавались, снижая безработицу, новые рабочие места. Но у нас нет не то что высокой безработицы, она у нас просто низкая. Конечно, судя по спаду производства, у бизнеса появились свободные мощности (что такое «спад производства» — это увольнение сотрудников и высвобождение мощностей), но правда ли, что дело в высокой ключевой ставке? Собственно, она (11%) и невысокая с учётом инфляции — вовсе не факт, что именно она сдерживает расширение производства.

Но вот кому точно нужна высокая инфляция — это должникам. Дело ли в «жадной кредитной политике» или в нерациональности населения, но должников много. Им выгодна инфляция. (Кстати, говорят, что «инфляция — налог на бедных». Это в 1990-е было. А теперь, когда бедные набрали кредитов, они же отчасти и бенефициары.) Есть крупные бизнесы с огромной рублевой задолженностью. Они-то и просят ключевую ставку пониже — то есть, буквально, инфляцию повыше. И, конечно, бюджет — высокая инфляция позволяет перераспределять деньги между статьями (например, увеличивая военные расходы за счёт пенсий, образования и здравоохранения) незаметно для окружающих.

В принципе, от большой задолженности есть вред. Не в факте самого долга, конечно: любой долг это чьё-то богатство. «Снизить» чей-то долг, не отдавая, это всегда — уменьшить чьё-то имущество. Вред от задолженности состоит в том, что если долг слишком большой, у должника исчезают стимулы работать — потому что, заработает он больше или меньше, неважно — ему всё равно ничего не остаётся. (Именно из-за этого кредиторы идут на сделки с должниками, прощая часть долга для того, чтобы должник сумел заплатить оставшуюся часть.) Инфляция помогает решать проблему с долгами, перераспределяя богатство от кредиторов к должникам. И, похоже, это давление — в пользу должников — у нас сейчас достаточно сильно, чтобы не давать ЦБ бороться с инфляцией так, как он бы хотел. Читать статью | © Эхо Москвы

Экономический театр абсурда

Как связаны слова и действия руководства страны с тем, что происходит в экономике.

В последнее время сравнение происходящего в России с последними годами Советского Союза возникало по самым разным поводам. Кому-то об этом напоминает язык министерских заявлений, кому-то – все увеличивающееся вмешательство спецслужб в дела бизнеса и граждан.

Экономисту 2015 год напоминает 1990-й, когда экономическая сфера была каким-то театром абсурда: слова руководства страны казались никак не связанными с тем, что происходило в экономике страны, а действия как будто нарочно приближали катастрофу. И, как прекрасно документировано в «Гибели империи» Егора Гайдара, этот театр абсурда существовал не только на страницах газет – внутренние документы отраслевых министерств и правительства демонстрируют удивительную глубину непонимания того, что происходило.

Вот и сейчас то, о чем говорит руководство страны в части экономики, вызывает только удивление. И премьер, и вице-премьеры, и министры рассуждают об «импортозамещении» – фантастической концепции, придуманной в пропагандистском угаре прошлого года. У этой концепции есть небольшое количество (но очень крупных!) бенефициаров – владельцы фирм-производителей, которые защищены импортными барьерами от конкуренции. Они получают выгоды в любом случае, пока ограничения действуют, и их позиция понятна: каждый день «импортозамещения» – это лишние деньги в карманах владельцев. (Обратите внимание, что ни о каком опережающем росте зарплат в защищенных отраслях не слышно – т. е. вся выгода уходит только владельцам фирм.) При этом российским гражданам – особенно бедным – уже нанесен огромный ущерб: из-за роста цен на продовольствие приходится сокращать расходы и на еду, и на все остальное. Но я обращаю внимание не на это, об этом написано уже сто раз, а на то, что в правительстве продолжают рассуждать – и, судя по уничтожению санкционных продуктов, действовать – так, как будто бы фронтальное импортозамещение возможно. Может, и возможно – если уровень потребления опустится до советского…

Или рассуждения про то, когда падение российской экономики, продолжающееся уже третий квартал, «достигнет дна». Спад, начавшийся в 1990 г., напомню, «достиг дна» через семь лет. Конечно, фундаментально российская экономика в 2015 г. гораздо здоровее, чем в 1990-м, и катастрофы, подобной катастрофе 1990-го, можно избежать. Но «можно» – не значит «можно, ничего не делая». Надо отменить контрсанкции, начать переговоры, которые позволят российским фирмам и банкам вернуться на финансовые рынки, сменить экономический блок правительства – и это только срочные, немедленные меры. Потом нужны приватизация, снижение регуляторной нагрузки, реформы правоохранительных органов и т. д. – чтобы начался экономический рост. А то в нынешнем состоянии оптимистичным выглядит сценарий «достижения нового дна» – экономика стагнировала уже в 2012–2014 гг., а падение, происходящее сейчас, результат «событий 2014 г.» – просто плавный переход на новый, более низкий в терминах производства и потребления уровень стагнации. Читать статью | © Совет по внешней и оборонной политике

 

 

Related Topics
  • Россия
  • Сонин
  • экономика
Previous Article
  • Policy Memos | Аналитика

Central Asia’s Autocrats: Geopolitically Stuck, Politically Free

  • August 20, 2015
  • Eric McGlinchey
View
Next Article
  • In the News | Hовости

Русский Майдан: почему август 91-го — главный праздник современной России

  • August 24, 2015
  • Sergei Medvedev
View
You May Also Like
View
  • In the News | Hовости

Вся политика инвестирована в одно-единственное тело

  • Sergei Medvedev
  • August 21, 2020
View
  • In the News | Hовости

Лукашенко отказался уходить и пообещал новую Конституцию вместо выборов

  • Arkady Moshes
  • August 18, 2020
View
  • In the News | Hовости

Кроме науки, он ничем не интересовался: В Минске задержали ученого, изучающего протесты

  • PONARS Eurasia
  • August 13, 2020
View
  • In the News | Hовости

Кимберли Мартен: Действенный шаг Вашингтона против «повара Кремля»

  • Kimberly Marten
  • July 23, 2020
View
  • In the News | Hовости

Laruelle “breaks down Russian nationalism”

  • PONARS Eurasia
  • June 15, 2020
View
  • In the News | Hовости

Война или переговоры: чем закончится конфликт между Ираном и США

  • Mikhail Troitskiy
  • June 27, 2019
View
  • In the News | Hовости

Первый тайм отыгран

  • Konstantin Sonin
  • April 1, 2019
View
  • In the News | Hовости

Только просветительством это не лечится

  • Ivan Kurilla
  • February 5, 2019

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events
Powered by narva.io

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.