PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
Contacts
Address 1957 E St NW, Washington, DC 20052 adminponars@gwu.edu 202.994.5915
NEWSLETTER
Facebook
Twitter
YouTube
Podcast
PONARS Eurasia
PONARS Eurasia
  • About
    • Contact
    • List of Members
  • Policy Memos
    • List of Policy Memos
  • Podcast
  • Online Academy
  • Events
    • Past Events
  • Recommended
DIGITAL RESOURCES
digital resources

Bookstore 📚

Knowledge Hub

Course Syllabi

Point & Counterpoint

Policy Perspectives

RECOMMENDED
  • COVID-19 in Eurasia: PONARS Eurasia Policy Perspectives

    View
  • Preparing for the Parliamentary Elections of 2021: Russian Politics and Society (Gel’man, Lankina, Semenov, Smyth, and more)

    View
  • Russians supported Putin’s moves in Crimea in 2014. Here’s what’s different in 2021

    View
  • Putin’s Rules of the Game: The Pitfalls of Russia’s New Constitution

    View
  • In the Caucasus, There Is a Peace Agreement but Not Peace

    View
RSS PONARS Eurasia Podcast
  • Music and Politics in Contemporary Russia [Lipman Series 2021] April 12, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Alexander Gorbachev about the dynamic music scene in contemporary Russia, and how free Russian musicians are to make political statements.
  • How is the Russian Government Coping with Rising Food Prices? [Lipman Series 2021] March 15, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Anton Tabakh about rising food prices in Russia, and what they might mean for Russia's current and future stability.
  • The Communist Party of the Russian Federation: More Than Just Systemic Opposition? [Lipman Series 2021] March 5, 2021
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Felix Light and Nikolay Petrov about the contemporary Communist Party of the Russian Federation, including the divisions between its leadership and membership, its attitude toward Alexei Navalny, and why it might be more than just "systemic" opposition after all.
  • Internet Resources: Civic Communication and State Surveillance [Lipman Series 2021] February 16, 2021
    In this week's PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Andrei Soldatov and Tanya Lokot about the role of the internet in contemporary Russian politics, including both as a tool of the Russian opposition and as an instrument of the increasingly repressive Russian regime.
  • The Rise of Alexei Navalny's Political Stature and Mass Protest in Russia [Lipman Series 2021] February 1, 2021
    In the first PONARS Eurasia Podcast of 2021, Maria Lipman chats with Greg Yudin about the current protests taking place in Russia, and what Alexei Navalny's growing popular support means for the Putin regime.
  • Russian Social Policy in the COVID-19 Era [Lipman Series 2020] December 21, 2020
    In 2020’s final episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Sarah Wilson Sokhey and Ella Paneyakh to discuss Russian social policy in the COVID-19 era, and public perception of Russia’s overall pandemic response.
  • Conscious Parenting Practices in Contemporary Russia [Lipman Series 2020] December 10, 2020
    In this week's episode of the PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Julia Yuzbasheva and Maria Danilova to learn more about the proliferation of "conscious parenting" practices in contemporary Russian society.
  • The Transformation of Belarussian Society [Lipman Series 2020] November 11, 2020
    In this episode of the PONARS Eurasia Podcast, Masha Lipman chats with Grigory Ioffe about the long-term and short-term factors that led up to the current protests in Belarus, and the ongoing transformation of Belarussian society.
  • Russian Lawmakers Adjust National Legislation to the Revised Constitutional Framework [Lipman Series 2020] October 26, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Ben Noble and Nikolay Petrov about ongoing changes to Russia’s national legislation based on the recently revised constitutional framework, and what these changes portend for the 2021 Duma election.
  • Russia's Regional Elections [Lipman Series 2020] September 25, 2020
    In this week’s PONARS Eurasia Podcast, Maria Lipman chats with Graeme Robertson and Konstantin Gaaze about Russia’s September 13 regional elections and whether or not the Kremlin should be worried about upcoming Duma elections.
  • Policy Memos | Аналитика

Центрально-азиатские автократы: Застряв в геополитическом тупике они сохранили политическую свободу действий

  • October 21, 2015
  • Eric McGlinchey

Часто говорят, что Китай, Россия и США ведут «Большую игру» в Центральной Азии. Если согласиться с этим утверждением, то следует также признать, что они играют в разные игры: Китай – в «Монополию», Россия – в «Риск», а США – в пасьянс. Для пекинских политиков смысл игры – бизнес, для московских  – экзистенциальные ценности, а для вашингтонских – раздумье. Для Китая интерес к Центральной Азии носит материальный характер, и Пекин легко отвернется от этого региона, если ситуация для инвестиций в добычу полезных ископаемых и инфраструктуру вдруг ухудшится. Для Москвы же Центральная Азия ассоциируется с империей, поэтому она не станет отворачиваться, если ее влияние в этом регионе будет оспорено. Интерес Вашингтона к Центральной Азии не отличается последовательностью: в настоящий момент, когда Афганистан более не находится в центре его внимания, центрально-азиатский регион практически предан в столице США забвению.   

Поэтому политическое руководство стран Центральной Азии оказались в любопытной ситуации, когда им приходится ублажать китайского ухажера, не выказывающего, однако, особого интереса, не игнорируя при этом пожелания явно заинтересованного северного соседа, и определиться с вопросом о том, стоит ли пытаться привлечь внимание Америки, отвлекаемой другими проблемами.

И хотя со стороны все эти телодвижения выглядят нелепо, они отнюдь не лишены смысла. Ведь ни Китай, ни Россия, ни США не волнует, если им наставят рога. В результате, центрально-азиатским лидерам непросто выбить блага из одной державы благодаря флирту с другой. В то же время, именно в силу того обстоятельства, что каждая из великих держав играет  в свою отдельную игру, центрально-азиатским руководителям нет нужды опасаться того, что торгуясь с одной из них они поставят под угрозу отношения с остальными. Это, в свою очередь, позволяет им сосредоточиться на внутриполитических вопросах, отодвинув геополитические проблемы на задний план.

Китайская игра

Интерес Китая к Центральной Азии носит экономический характер. В этом регионе его интересуют не политические разборки, а углеводородные ресурсы и залежи металлов.  В отличие от США, утверждающих, что у них есть «Стратегия Шелкового пути», у Китая есть план – «Экономический пояс Шелкового пути». В документе, опубликованном в марте 2015 г. МИД Китая пояcнил, что задача, преследуемая Китаем при реализации плана  «Экономического пояса Шелкового пути»:

Направлена на продвижение упорядоченного и свободного потока экономических факторов, оптимального распределения ресурсов и углубленной интеграции рынков, стимулирование стран, расположенных вдоль Пояса и Пути, к обеспечению координации экономической политики и более широкого и глубокого регионального сотрудничества на уровне более высоких стандартов, а также к совместному строительству открытой, всеобъемлющей и сбалансированной структуры регионального экономического сотрудничества, от которой выиграли бы все стороны.

Больше всего Китай интересует разработка энергетических ресурсов. Задачей «Экономического пояса Шелкового пути» является:

Продвижение сотрудничества в области гидроэнергетики, атомной энергетики, ветроэнергетики, солнечной энергии и других чистых и возобновляемых источников энергии, а также сотрудничестве в деле переработки и преобразования энергии и ресурсов в местах их разработки либо рядом с ними с тем, чтобы создать комплексную промышленную цепочку сотрудничества в сфере энергетики и  ресурсов.

Китайская декларация от марта 2015 г. об «Экономическом поясе Шелкового пути» была ни чем иным как вербализацией политики гигантских экономических инвестиций, которые Китай уже вложил в Центральную Азию. К примеру, Таджикистан рассчитывает на то, что в ближайшем будущем вложит 6 миллиардов долларов в эту страну – эти инвестиции предназначаются для строительной, текстильной и металлообрабатывающей отраслям промышленности. Китай уже является ведущим игроком в золотодобывающей отрасли Таджикистана. Китайская компания Zijin Mining Group имеет 75% акций Зарафшанского золотодобывающего предприятия, которое имеет львиную долю производства золота в Таджикистане. Недавно построенный китайской компанией «Junda China Petrol Company» в Кара-Балте способен обеспечить половину потребностей Кыргызстана в топливе. Согласно данным Государственного департамента США, в 2012 г. Китай инвестировал в Кыргызстан 334 млн. долларов, что в два с половиной раза превышает  прямые иностранные инвестиции России в эту страну за аналогичный период. В Казахстане показатели ПИИ выглядят еще больше впечатляющими. В отчете Евразийского банка развития (ЕАБР) за декабрь 2014 г., говорится, что Казахстан получил 91,5% – 22,57 млрд. долларов из 24,67 млрд., которые Китай инвестировал в 2013 г. в страны-члены ЕАБР – Казахстан, Россию и Белоруссию.

Хотя китайские инвестиции в Туркменистан и нельзя сравнивать с китайскими же инвестициями в Казахстан, КНР заметно потеснила Россию в роли крупнейшего потребителя туркменского газа. Китай, которому вечно не хватает энергоресурсов, заключил в 2013 г. сделку с Узбекистаном на 15 млрд. долларов на закупку нефти, газа и урана. С этого момента Китай потеснил Россию с пьедестала ведущего иностранного инвестора в Узбекистан.

Тем не менее, следует отметить, что Россия также играет важную экономическую роль в регионе. Для Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана денежные переводы трудовых мигрантов из России будут по-прежнему оставаться крайне важным источником доходов.  Однако, если говорить о долгосрочной перспективе, то здесь не остается никаких сомнений: Москва попросту не может сравниться с экономической мощью Пекина.

Однако пока речь шла о китайских инвестициях лишь в зачаточной стадии.  Если Китаю удастся реализовать свой проект «Экономический пояс Шелкового пути» и Пекин выполнит свое обещание создать фонд в 40 миллиардов долларов для улучшения транспортной инфраструктуры Евразии, то китайское экономическое превосходство в регионе станет куда более очевидным.

Русская игра

Денежные переводы и возглавляемый Россией Евразийский экономический союз, в который входят как Казахстан и Кыргызстан, свидетельствуют о непреходящем экономическом влиянии Москвы. Однако экономика не является российским приоритетом в регионе. Москва скорее стремится к неоспоримому политическому доминированию в Центральной Азии. Для этой цели она использует возглавляемую Россией Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в которую входят Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, а также Армения и Белоруссия.

Несмотря на развал Советского Союза российская политическая элита продолжает рассматривать Центральную Азию как традиционную сферу российской империи. Жители Центральной Азии по прежнему ездят в Россию на заработки, а центрально-азиатские президенты согласились на членство своих стран в Евразийском экономическом союзе в знак признания сохраняющейся российской опеки над этими бывшими советскими республиками.

В отличие от Пекина, который отстраняется, когда речь заходит о центрально-азиатской политике, Москва активно вмешивается в политическую жизнь региона.  Таджикский президент Эмомали Рахмон обязан своей должностью Москве, оказавшей ему поддержку во время и после гражданской войны в Таджикистане 1990-х гг. Российские СМИ, которые подмяли под себя киргизскую прессу, вели активную кампанию с целью подрыва  правительства президента Курманбека Бакиева, а в 2010 г., когда последний был свергнут, дали ясно понять, что появление бывшего президента Кыргызстана «в Москве не желательно». Между тем в Астане ни одна инициатива Кремля не прошла без предварительного одобрения президента Нурсултана Назарбаева. Хотя Назарбаев не нуждается в намеках, время от времени президент России Путин подчеркивает свою убежденность «в том, что подавляющее большинство граждан Казахстана выступают за развитие отношений с Россией.… Назарбаев очень грамотный руководитель, .. на постсоветском пространстве он, может быть, самый грамотный, он бы никогда не пошел против воли своего народа».  

Влияние России в Узбекистане и Туркменистане явно менее заметно, нежели в трех других центрально-азиатских республиках: обеим этим государствам удалось уклониться от членства в руководимых Россией многосторонних договорах и организациях.  Но на двустороннем уровне отношения между Россией с Узбекистаном и Туркменистаном остаются стабильными. Иными словами, нет особых оснований полагать, что эти обособленные государства Центральной Азии намерены в какой-либо степени оспаривать политическую гегемонию Москвы в регионе.

Американская игра

Политика США в отношении Центральной Азии вошла в третью фазу. В первое после развала СССР десятилетие Америка сосредоточила свои усилия на содействии демократизации стран этого региона. После терактов 11 сентября и начала военных действий в Афганистане, Вашингтон перенес упор с продвижения демократии на расширение своего военного присутствия. В настоящий момент, когда США сокращают свой воинский контингент в Афганистане, в Вашингтоне пытаются заново переформулировать интересы Америки в Центральной Азии.

Эта попытка началась, прямо скажем, не очень удачно. Заместитель госсекретаря Энтони Блинкен в своем выступлении в марте 2015 г., на котором он объявлял новую, хотя и «Выдержавшее испытание временем видение Центральной Азии», начал с того, что бестактно отметил «византийский характер политики в регионах Евразии и Центральной Азии». Блинкен сформулировал три задачи, которые США преследуют в регионе: (1) развитие «взаимной безопасности», (2) «налаживание тесных экономических связей» и (3) «отстаивание идей прав человека и надлежащего правления». Остается лишь пожелать ему удачи в реализации этих задач. Китай оставил позади США в плане внешних инвестиций в регионе, а президенты Узбекистана, Таджикистана, Казахстана и Туркменистана неоднократно демонстрировали способность безнаказанно игнорировать усилия США в деле продвижения в регионе прав человека и надлежащего правления.

Небогатый экономическими ресурсами Кыргызстан уже давно с радостью получает американскую помощь. В обмен на нее Вашингтону удалось в принципе, хотя и не всегда по существу, добиться от своего партнера восприимчивости к идеям надлежащего правления и политических реформ. Однако отношения между двумя странами ухудшились, после того как Госдеп присудил одну их двух правозащитных премий за 2014 г. Азимжону Аскарову, осужденному после столкновений в Оше на национальной почве в 2010 г. В заявлении внешнеполитического ведомства США по поводу присуждения награды говорится, что Аскаров выступил в роли «объединяющей личности», «сумевшей собрать вместе людей разных национальностей и происхождения». Правительство Кыргызстана не согласилось с этой оценкой и посадило Аскарова в тюрьму по обвинению в разжигании конфликта на национальной почве и насилия.

Размолвка между Вашингтоном и Бишкеком и последующее расторжение договора о взаимопомощи, действовавшего с 1993 г., приведут к отмене налоговых, таможенных и дипломатических льгот для проектов  Агентства США по международному развитию и его сотрудников. Если США и играют в какую-то игру в Центральной Азии, то это все больше напоминает игру с одним игроком.

Три игры, отсутствие рычагов воздействия и большая свобода действий

Для того, чтобы иметь рычаги воздействия на страны региона, трем великим державам нужно (1) либо играть в одну и ту же игру, (2) либо как-то реагировать на флирт с другим игроком.  Но ни российские, ни китайские, ни американские политики реагировать не хотят. Собственно говоря, Москва скорее всего положительно воспринимает китайские инвестиции в Центральную Азию, которые ни к чему не обязывают получателей, тогда как Пекин, вероятно, благодарен России за проводимую ею гегемонистскую политику в регионе, направленной, в частности, на поддержку местных автократических режимов. Вашингтон же, в свою очередь, похоже, рад устраниться от проблем региона.

Китай с радостью использует центрально-азиатские ресурсы, но с экономической точки зрения Центральная Азия не является главным объектом международных инвестиций Пекина. Страны этого региона больше нуждаются в китайских инвестициях, чем Китай – в этих странах. Россия же, напротив, помешана на Центральной Азии. Даже если бы эта страна и не имела никакого значения для региона, – а экономическая, культурная и историческая роль России здесь весьма важна,  – то центрально-азиатские лидеры все равно были бы не в состоянии отвергнуть ее.  Внезапные военные учения, которые Россия время от времени проводит на территории стран Центральной Азии, свидетельствуют о том, что она способна проецировать свою силу.

С геополитической точки зрения центрально-азиатские лидеры увязли в геополитическом тупике, и этот тупик возник не вчера. Однако это положение дает им одно явное преимущество: играя на интересах великих держав руководство стран региона получает свободу рук во внутриполитической жизни. Президентам Узбекистана, Казахстана, Туркменистана, Таджикистана и Кыргызстана нет нужды опасаться, что какая-либо внешняя сила оспорит внутриполитический статус-кво в странах региона. Правда, время от времени, США будут нарушать это правило, обращаясь с риторическими призывами начать соблюдать права человека и налаживать надлежащее правление в странах региона. Но лидеры центрально-азиатских государств к этому уже привыкли и научились игнорировать эти призывы.  Вашингтон лишь подтверждает обоснованность такого подхода, предоставив Узбекистану, где права человека нарушаются наиболее вопиющим образом, партию в 308 бронеавтомобилей, обладающих повышенной устойчивостью к воздействию мин. Возможно, политические перемены наступят в странах Центральной Азии, но они явно не станут результатом политики соперничества между великими державами за влияние в регионе.

Memo #:
380
Series:
2
PDF:
Pepm_380_rus_McGlinchey_Aug2015.pdf
Eric McGlinchey
Eric McGlinchey
Website | + posts
Associate Professor, Schar School of Policy and Government
Affiliation

George Mason University
Links

George Mason University (Bio)
Expertise

Central Asia, Civil Society, Islam, Comparative Politics, Central Asian regime Change, Political Islam, Information Communication Technology
  • Eric McGlinchey
    https://www.ponarseurasia.org/members/eric-mcglinchey/
    Рост влияния Китая в эпоху пост-COVID
  • Eric McGlinchey
    https://www.ponarseurasia.org/members/eric-mcglinchey/
    Questioning Sinophobia in Central Asia
  • Eric McGlinchey
    https://www.ponarseurasia.org/members/eric-mcglinchey/
    “Uzbek Terrorism” and the Logical Inconsistencies of Extreme Vetting
  • Eric McGlinchey
    https://www.ponarseurasia.org/members/eric-mcglinchey/
    Россия и Китай расширяют ШОС, но используют его по-разному
Related Topics
  • Китай
  • МакГлинчи
  • Россия
  • США
  • Центральная Азия
Previous Article
  • Policy Memos | Аналитика

Может ли Украина объединиться и достичь мирного соглашения благодаря федерализации?

  • October 21, 2015
  • Henry Hale
View
Next Article
  • Policy Memos | Аналитика

Возвращение боевиков ИГИЛ: Последствия для Кавказа и Средней Азии

  • October 21, 2015
  • Mark Kramer
View
You May Also Like
View
  • Policy Memos | Аналитика

China’s Expanding Military Education Diplomacy in Central Asia

  • Erica Marat
  • April 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

This Time is Different (Again): The Political Consequences of the Economic Crisis in Russia

  • Andrei Semenov
  • April 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Dzerzhinsky Discord: Who Will Fill the Vacancy in Lubyanka Square?

  • Maria Lipman
  • March 19, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Political Consequences of Public Relations Miscalculations: Will Ukraine’s Anti-corruption Bureau be Terminated?

  • Ivan Gomza
  • March 12, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Belarus Protests and Russia: Lessons for “Big Brother”

  • Natalya Chernyshova
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

Central Asian Responses to COVID-19: Regime Legitimacy and [De]Securitization of the Health Crisis

  • Mariya Omelicheva and Lawrence P. Markowitz
  • March 1, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

COVID-19 in Russia: What Russians Expected, What They Got, and What They Think About It

  • Sarah Wilson Sokhey
  • February 22, 2021
View
  • Policy Memos | Аналитика

The Russian Parliament and the Pandemic: A State of Emergency, Post-constitutional Changes, Retaliatory Laws

  • Ekaterina Schulmann
  • February 16, 2021

Leave a Reply Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

PONARS Eurasia
  • About
  • Membership
  • Policy Memos
  • Recommended
  • Events

Permissions & Citation Guidelines

Input your search keywords and press Enter.